Лазарь Бронтман - Дневники 1932-1947 гг

— Вы помните, как приезжал Марсель Тиль. Он не дрался, а проводил показательное выступление. Он только тыкал: «се-ту», «се-ту» — вот, мол, я могу сюда ударить, тут не защищено.

— Все это чепуха. Я недавно ездил в провинцию (кажется, он сказал в Ташкент, не помню точно — ЛБ). Тоже проводил показательные выступления. Мне пришлось провести подряд 14 раундов. И я всех легонько тыкал, как Марсель Тиль. Они же мне не нанесли ни одного удара. Почему? Боялись. Так и там.

— Но нам непривычны их условия. У них бьются до победы.

— Не обязательно. И по очкам тоже.

— У них 15 раундов!

— Это не страшно. Мы дрались 3 и сдыхали на третьем. Установили 5 сдыхали на пятом, потом на шестом. Следовательно, все дело в распределении сил. Так я делал в последнем матче с Навасардовым, так будет и в другом матче — скажем, с Джо Луисом.

27 декабря.

Позавчера, 25-го, в Москве закончилось совещание трех министров Молотова, Бевина и Бирнса. После провала Лондонской конференции казалось, что общая точка почти насквозь покололась. Ан тут нашли общий язык. Сегодня опубликовано большое коммюнике.

Несколько дней назад Заславский написал в «Правде» статью (кажется, под заголовком «Вопросы, требующие ответа»), в которой резко и ехидно недоумевал — почему союзники нервничают по поводу наших войск в Иране, в то время, как неизвестно зачем их войска стоят и в Иране, и в Китае, и в Гонконге.

Спустя пару дней т. Молотов устроил прием в честь приехавших министров. Был там и Заславский. К нему подошли американцы из посольства и сказали, что с ним желает познакомиться заместитель Бирнса. Заславский подошел. Тот стал доказывать, что Давид Иосифович не прав. «А мне кажется, что я прав, иначе бы я не писал». Немного погодя подошел английский зам. посла и сказал тоже самое, добавив, что «наши заокеанские друзья очень нервничают по поводу статьи».

Потом, проходя мимо, увидел Заславского т. Молотов. Остановился, поздоровался. Спросил

— Ну, какие отклики на Вашу статью?

— Да вот, расценивают ее за рубежом, как мнение советского правительства, — сказал Заславский.

— Ну что ж, они, пожалуй, не ошибаются.

История пассажиров Томилина продолжается. Как уже записывал, они вылетели из Москвы 20 декабря на Чукотку. На борту — 5 чел. экипажа (штурман Погосов), 16 пассажиров, в том числе один ребенок. Самолет заблудил, израсходовал горючее (на этапе Архангельск — Дудинка) и сел в 600 км. к югу от Дудинки. Вот куда унесло! Искали их 8 дней, гнали из Москвы до десятка машин. Вмешался в это дело Молотов.

Жрать было нечего, мерзли. Наконец, нашли — с помощью мощного московского пеленга. Нашел Крузе. Привез их в Дудинку. Решили отправить их дальше и Титловым. Поднялся и сел сразу за аэродромом, снес шасси, помял крыло. Тем временем перегнали в Дудинку самолет Томилина, и Мазурук не нашел ничего лучшего, как (при наличие нескольких экипажей) отправить пассажиров дальше с Томилиным. Не долетая Тикси, он опять заблудил, опять израсходовал горючее и сел. Сломал машину (шасси, помял крылья), как выяснилось — в 2 км. от Тикси. Тогда отправили из Москвы летчика Каминского. Взял он их в Тикси на борт, поднялся, загорелся, сел. Люди выпрыгивали на ходу. Часть поломало руки, часть ноги, часть обгорело. Самолет и все вещи сгорели. Сейчас за ними вылетел из Москвы Крузе.

На этом дело в полярной авиации не кончилось. Дня два назад в Дудинке поднялся самолет Андреева (тоже «Си-47», как и те), на высоте 300 метров загорелся. Четыре человека экипажа и 6 пассажиров погибли. Причины неизвестны.

Вчера я говорил с Ляпидевским. Он работает сейчас в Госконтрле, инспектором по авиации. Я предложил ему поставить вопрос о создании Государственной авиационной инспекции при СНК, которая была бы независима от ведомств, не боялась за пайки, за квартиру и т. д. Это дело поддерживает и Кокки. Толе идея понравилась.

С 26-го у нас — шесть полос. «Известия» — тоже с 25-го. И нам и им до 15 февраля — на время выборов. Материал идет случайный, пока еще не нашли типа. У нас идет много материала — до трех полос. Никакой выборной группы по-прежнему нет, основной материал по-старому даем мы — полосу, примерно. И людей не добавили, если не считать трех учеников — Пономарева, Новоскольцева и Зарапина.

Несколько дней назад был снова у Водопьянова. Он мне показал напечатанное на машинке сырое — программа экспедиции, ее задачи, характеристику научных наблюдений, и попросил составить докладную в ЦК. Я посоветовал ему поговорить с Папаниным. Водопьянов несколько нервно относится к этому, т. к., видимо, боится, что тот будет претендовать на командование, хотя тут же сказал:

— Пусть командует. Я возьму на себя летный отряд. Все равно пойду на первом самолете и сяду, хоть разобью машину. А остальные машины — посадим легко. А ты пойдешь на первом или втором.

Рассказал он мне о своем разговоре со Сталиным в начале войны. Водопьянов просился на фронт.

— Будь я командиром части, — сказал Хозяин, — обязательно дал бы вам любой самолет.

После этого его назначили на дивизию.

Вчера я написал докладную записку об экспедиции на имя т. Сталина (3,5 страницы). Изложил задачи и общий план. К записке будут приложены приложения (графики, расчеты). Послал Михаилу. Сегодня он звонил мне, очень понравилось. Собирается поговорить с Папаниным и послать через несколько дней.

Вообще, идеи носятся в воздухе. Был у меня в редакции Алексеев. Хочет лететь на дизельной двухмоторной машине без посадки от Москвы до Порт-Артура. От Иркутска до Москвы уже ходил. Беседовали с ним и об экспедиции на юг. Считает реальной, выбор «Дежнева» — удачным, но, как и я, считает самолеты «Ли-2» или «Пе-82» (Ли-2 с 82-ми моторами) неудобными, надо отечественные, хотя их подходящих для этой цели и не видит.

Вчера был у меня Черевичный. У этого план другой: нынче весной отправиться 4–5 самолетами в район полюса недоступности, покрыть посадками весь район, взять глубины, проследить течения, дрейф и т. д. Один самолет посадить базой, а остальными все обследовать. В полете 1,5–2 месяца.

— Иначе, Американцы нас обгонят.

28 декабря.

Сегодня в Кремле М.И. Калинин вручал ордена полярникам. Вручил и мне Звезду. Выступил с умной речью. Потом фотографировались. Во время съемки он все расспрашивал Папанина о том, что делается сейчас на Енисее, на Оби. Выглядит хорошо, хотя и долго болел.

Орден я обмыл коньяком и водкой «Охотничьей». Вечером Папанин позвонил мне домой, сказал, что хочет отправить Новикова по зимовкам — вручать ордена — не полечу ли я с ним?

Я ответил междометием.

10 января.

Вот и Новый год наступил, и наступил весьма бурно для нас, активным до предела.

Встречали Новый год у нас. Хотя, раз в жизни, 31-ое выпало на понедельник, но мы все же работали. Однако, в 11:45 ушли из редакции и ровно в полночь выпили за ушедший, потом за пришельца. Собрались подходящие: Сеня Гершбрег, Мартын Мержанов, Володя (Верховский? — СР), с женами, Зинина подруга Марина с мужем, был даже своей генерал — Александр Палыч Блинов (приятель Марины) с женой, хороший мужик, был Рачик, была Маша Калашникова.