Лазарь Бронтман - Дневники 1932-1947 гг

— А раньше вы встречались?

— Один раз. В 1935 году. Он тогда мне сказал, что пьеса «Платон Кречет» удачна, понравилась, но что кое-что там недоделано, хвалил он также….

Хотя тогда еще не видел, а только смотрел. А Молотов мне сказал, что там же на спектакле «Платон Кречет» они решили повысить ставки врачам. Вот какое дело сделала пьеса! Понравился ему, как мне после говорили, и «Богдан Хмельницкий».

Ругательски ругал Корнейчук «Литературку» и беспринципные споры в Союзе писателей: «Абстрактности у них много».

Между прочим, в последнем номере журнала «Театр» помещен страшный разнос «В степях Украины». Вот попали ребята «пальцем в жопу»!

Звонила мне сегодня академик Л.С.Штерн. Она прислала ответ на новогоднюю анкету в 8 страниц!! Я передал его отделу науки — целый подвалище! Объяснил ей.

— А вы читали?

— Читал.

— Ваше мнение?

— Хорошо.

— А вас не смущает одно положение?

— Какое?

— Я там провожу такую мысль, что исключения не подтверждают, а опровергают правило. Раз исключение — значит правило не все учитывает, не все предусматривает. Закон и правило — это одно и то же.

— Это меня не пугает. Мы за смелые мысли.

— Очень благодарна за поддержку.

8 января

13 января исполняется 23 лет со дня смерти русского авиатора Уточкина. Нужна статья. По сему поводу позвонил я Водопьянову.

— Михаил, ты занимался отцами русской авиации. Напишешь?

— Нет. П двум причинам: послезавтра уезжаю, во-вторых не хочу о нем писать. Я считаю его стяжателем, тщеславным человеком. Для науки он ничего не дал. Не то, что Нестеров.

— Но Нестеров же работал позже. А для практики?

— Для практики тоже мало, хотя дал. Нет, не буду. Вот сценарий тоже делают. Я не согласен.

— Когда вернешься?

— В конце января на новой машине. Вот, покажу тебе штуку. Хороша! Думаю, потом слетать на ней, полетик сделать.

— Механика тебе не надо?

— Я тебя и так всегда возьму. Я на опыте видел, как ты работаешь!

— Ну, доброго тебе пути!

Позвонил Коккинаки.

— Приезжай, потреплемся, — предложил он.

— Нет, не могу.

— Ну, как хочешь.

Несколько дней назад — вечером 5-го января у меня сидел народ: именины Валерки. Часиков в 11 я позвонил ему.

— Приезжай!

— Не могу. Завтра рано лететь, а у меня только горло прошло, боюсь застудить опять. Потом отца сегодня похоронил.

— Где он умер?

— Да в Новороссийске. Старый уже был: 80 лет.

— Дай Бог нам дожить!

— Едешь туда?

— Не могу. Дела зажали. Послал братьев, велел мать сюда тащить.

Сегодня я вспомнил, что он должен был летать.

— Летал 6-го?

— Летал. Три минуты!

— И что?

— Да ничего. Живой! Но это не обязательно должно было быть. Взлетаю (между прочим, в первый раз на этой машине с бомбами), а у меня заварушка. Боком, боком, но взлетел. И вот на 15 метрах сдох мотор. Все аж ахнули, когда взлетел А тут еще такая штука.

— Садиться?

— Сразу? Тогда и сам бы был готов. Верное дело. А от машины не нашли бы и винтика. Держу ее, заразу. А сам думаю: вот-вот на лес сяду. Протянул. Ну, думаю, тогда на провода высокого напряжения. Протянул. Ну, на дамбу, значит. Вот так и летел три минуты. Сделал круг (не то, чтобы круг, а так — вроде того, что твой Валерка кругом называет) и сел. Сел, как попало.

— А машина?

— А что ей сделается: цела. Сегодня летал.

— Что сейчас делаешь?

— В карты с девчатами играю.

Поговорил с ним об Уточкине.

— А ты стукнись к нашим Мафусаилам — Микулину и Поликарпову.

Позвонил. Их нет.

Позвонил Алексееву.

— Нет, я всего 17 лет в авиации. Его не застал.

Рассказал ему о разговоре с Водопьяновым.

— Чепуха. Я, Лазарь Константинович, считаю тщеславие вполне законной чертой. Портит только приставка «тще», она намекает на тщету. Ежели человек не добьется славы — его называют тщеславным, а ежели удача — то он становится уважаемым. Такова жизнь, как таковая.

— Где встретил Новый год?

— У Виктора Чечина, небезызвестного вам деятеля авиации (механика). Но выпили мало.

— Почему?

— Годы, Лазарь Константинович.

— Ну а аварийный-то бочок?

— Аварийный выпили.

— А навигационный запас?

— Нет. Его оставили на весь год. Запасливо.

— Кому же заказать об Уточкине?

— Только не Россинскому. Этот дед авиации напишет воспоминания о ком угодно, даже об Икаре, но все равно будет писать однотонно, то есть только о своих полетах.

Так никому и не заказал, а сел писать передовую о выборах в Верховный Совет СССР от Литвы, Латвии, Эстонии, Бессарабии и Буковины. Выборы — 12 января.

10 января

Вчера у нас был помещен подвал И. Гохберга «Хронологические выписки Маркса по истории России». В втором абзаце второй колонки было написано: «В тринадцатом веке в Россию через Волгу вторглись татары. Главная битва с захватчиками произошла на реке Калке. Русские потерпели поражение». Это — не изложение записей Марскса, а авторское отступление для ясности.

Вчера же в редакцию позвонил т. Сталин. Он упрекнул редакцию в серьезной ошибке: вы свалили вместе в одной фразе, а потому и спутали два важнейших события. Первый раз монголы пришли в Россию с юга, разбили русских на реке Калке и, взяв добычу, ушли обратно. Затем — через Среднюю Азию и Сибирь — через Волгу — пришли опять. Калка в этом случае была уже не причем. Если у вас нет исторически грамотных людей, то хотя бы поглядели в учебнике Шестакова.

Скандал был крупнейший. Пришлось в сегодняшнем номере дать поправку:

«Правда» от 10.01.1941 № 10:

«ПОПРАВКА.

Во вчерашнем номере „Правды“ в статье „Хронологические выписки Маркса по истории России“ допущена неточность. Во втором абзаце сверху (вторая колонка) напечатано: „В тринадцатом веке в Россию через Волгу вторглись татары. Главная битва с захватчиками произошла на реке Калке. Русские потерпели поражение“. Следует читать: „В тринадцатом веке монгольская армия на реке Калке разбила соединенные войска русских и половцев. Захватив богатую добычу, монголы ушли в Азию. Через 14 лет после битвы на Калке татаро-монгольские полчища, под предводительством хана Батыя — внука Чингисхана, появились на Волге и снова нанесли поражение войскам русских князей“».

20 февраля

Ну вот, опять больше месяца не брался за перо. 15 января выехал в Баку делать полосу о победителях соревнования нефтяников и пробыл там 3 недели. Вернулся в Москву лишь 9 февраля (делал полосу — напечатана 20 января, три корреспонденции «Рождение города — Сумгаита», «Забота», «Дом Низами»), напишу, видимо, еще что-нибудь.

Багиров — секретарь ЦК Азербайджана встретил меня очень тепло. Долго разговаривали. Рассказывал он и о встречах со Сталиным. Поведал, между прочим, любопытный диалог:

— А как работает бухта Ильича? — спросил как-то Сталин