Лео Яковлев - Достоевский: призраки, фобии, химеры (заметки читателя).

«Спросят: откуда видно такое значение России? Конечно из православия, потому что православие именно это повелевает и к тому ведет: "Будь на деле братом и будь всем слуга. Как Франция была державой христианнейшей и католической, так Россия всегда православною».

«Древняя Россия была деятельна политически, окраина, но она в замкнутости своей готовилась быть не права, обособиться от человечества, а через реформу Петра мы само собою сознали всемирное значение наше. Гораздо расширились, и это вовсе не от соприкосн<���овения> с европейским. Сила была в свойствах русских».

«Разврат есть неправдивость поступков сознательная, грязь в семействе».

«Созидается общество началами нравственными. В нравственных началах вы ничего народу не принесете лучшего, ибо у него православие, а у вас ничего. Он не знает привилегий. Одну науку? Но наука не созидает одна общества (социализм)».

«Гуманность. Это нам из Европы-то нужна была гуманность? Она нужна была для таких, как все вы, нанимавших швейцаров и читавших Руссо, нужно для всех оторвавшихся, а народу не надо. Он прощал. Прочли бы Андрея Критского, и довольно».

«Наше назначение быть другом народов. Служить им, тем самым мы наиболее русские. Все души народов совокупить себе. Несем православие Европе, — православие еще встретится с социалистами. Но не об том хочу теперь говорить. Всё это еще спорно и требует разъяснения, — а что бесспорно — это значение наше быть другом народов, другом людей, другом ума человеческого. Зачем преследовать штундистов?

Природа дала нам страшные силы у себя дома и слабость на нападение».

«Есть грязь, но народ не одобряет свое злое, а мы злое считаем за доброе. Может быть, есть вещи дурные, за которые он стоит миром. Но это лишь предрассудки».

«Высшая нравственная идея, выработавшаяся всей жизнью Запада, есть грядущий социализм и его идеалы, и об этом нет возможности спорить. Но христианская правда, сохранившаяся в православии, выше социализма. Тут-то мы и встретимся с Европой… то есть разрешится вопрос: Христом спасется ли мир или совершенно противоположным началом, то есть уничтожением воли, камнем в хлебы».

«Народ преклонится перед правдой (хоть и развратен) и не выставит никакого спору, а культура выставит спор и тем заявит, что культура его есть только порча».

«Культура в народе загадка».

«Честным человеком быть всегда выгоднее».

«Жиды, явится пресса, а не литература».

«Правда жидов. А в политике: государственная ли вещь истребление лесов».

«Я никогда не верил гнусной (практической и хищной) идее, что только верх образован, я хочу и верую, что у нас будет этот социальный порядок, что и мужик будет понимать великую мысль (через православие), которая так великолепно и стройно заключает множество великих мыслей, которые уже оно заключает в себе».

«…всё, что взято из Европы, в сущности не привилось, а держится, лишь кое-как соединяясь с народным обычаем, и получило далеко не европейскую форму. А иное так просто оказалось вздором и до сих пор лишь вредит и ждет лишь, пока народ выкажет свой полный взгляд на дело, — тогда и переродится по-своему».

«Образование: полное примирение, совершенное беспристрастие рядом с полным сознанием и своей нравственной правды (православие)».

«Стань всем слуга».

«Разумеется, мы не отдадим им нашей земли, мы должны сохранить своей русский тип, а стало быть, сохранить землю под собою».

«Мы представим изумительное зрелище народа без захватов. Мы не станем поляка обращать в русского, но когда поляк или чех захочет быть действительно нашими братьями, мы дадим автономию, ибо и в автономии не разрушится связь наша, и они будут тянуться к нам, как к другу, к старшему брату и великому центру».

«Разве не было чести в древней России? Возвратись из Европы, мы приняли новые формулы, стали необыкновенно шатки, трусливы и безразличны, а про себя циничны и сплошь нигилисты».

«Народ развратен; но дело в том, что он свое злое не считает за хорошее, а мы свою дрянь, заведшуюся в сердцах и в уме нашем, считаем за культурную прелесть и хотим, чтоб народ пришел у нас учиться».

«Даже братья славяне оставят мысль, что мы их хотим проглотить, а эти уже самые подозрительные».

«Красота богов и идеала, они являются прямо обнаженные, но не боги и не идеал этого не вынесут. У обыкновенных, текущих людей красота условна. И тогда только очищается чувство, когда соприкасается с красотой высшей, с красотой идеала».

«"Дневник писателя" сблизил меня с женщинами. Я получаю письма и вопросы: о том, что делать. Дышут такою искренностью, глубоко серьезное явление.

— Она лжет.

— Нет, искренна. Она [женщина] и в век жидовства изображает поклонение идее. В жажде высшего образования — серьезность».

«Говорят про русских в Европе европейцы, что они сплошь революционеры, между тем они революционеры только в Европе…»

«Православный Христос лучше, чем тот, который согласился в Испании на инквизицию. Понимал ли это Петр? Если и не понимал вполне, то предчувствовал, в великой душе должны были быть и великие предчувствия».

«Что такое за эксперты в душе человеческой? Какая такая эта наука, которой можно выучиться в университете?»

«Наше предрассудочное невежество непросвещенной и отвыкшей от рассуждения толпы в середине».

«Удаление от общества необходимо для правды общественной».

«Когда с попов сословность слезет, тогда уничтожатся и секты, и атеизм, ибо контингент атеистов все-таки дает духовенство».

«Империя [Османская] после турков, должна быть не всеславянская, не греческая, не русская — каждое из этих решений не компетентно. Она должна быть православная — тогда все понятно».

«Этот аристократ [Петр Великий] был в высшей степени русский аристократ, то есть не гнушающийся топора. Правда, топор он брал в двух случаях: и для кораблей, и для стрельцов».

«С православием мы выставляем самую либеральную идею, какая только может быть, — общение людей во имя общения с будущими несогласными нам».

«Очищается место, приходит жид, становит фабрику, наживается, тариф — спаситель отечества. Да ведь он себе в карман! Нет: он дал хлеб работникам. И вот и все. А государство поддерживает жида (православного или еврейского — все равно) всеми повинностями, тарифами, узаконениями, армиями. И вот и все».