Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

За восемь месяцев своего военного руководства он довольно часто вступал в столкновения с Луиджи Лонго, так что пригрозил уйти со своего поста и стать простым партизаном. Только высадка союзников заставила его изменить свое мнение. Коммунисты настолько почувствовали свою силу, что на одном из недавних собраний, где он председательствовал и призвал Лонго к порядку, один из присутствовавших выкрикнул:

— Не слишком-то выпендривайся. Ты здесь ничего не решаешь.

Час ночи был уже позади, и генерал потерял терпение. Его беспокоила судьба тысяч горожан, а тут коммунисты — со своим, как он считал, мелким вопросом. Сердито махнув рукой, он произнес

— Ну и кончайте с ним.

На перебинтованном лице человека виднелись только два глаза и рот. Граф Беллини невольно вспомнил эпизод из картины по сценарию Герберта Уэллса, которая называлась «Человек-невидимка» и которую он видел еще в детстве в родном городе. С головою, замотанной бинтами как кокон, в долгополой шинели карабинеров и с армейской фуражкой человек этот походил на раненого партизана, направляющегося в больницу, ничем не напоминая Бенито Муссолини.

Было уже 2 часа утра 28 апреля. В тесной камере с каменными стенами Беллини прощался с партизанами, сторожившими Муссолини, объяснив, что слишком много людей знали о местонахождении дуче. Поэтому его было целесообразно перевести в другое, более безопасное место. Муссолини воспринял свое перемещение без протеста. А на дороге, в темноте и под дождем, их ждал «Фиат 1500» с включенным двигателем.

Распоряжение о переводе Муссолини из Гермазино поступило к Беллини в 11.30 вечера. Оно исходило от коменданта Комо полковника барона Джиованни Сардагны. Местом, куда должен был быть доставлен Муссолини, была деревушка Блевио на восточном берегу озера, в восьми километрах севернее Комо. В качестве раненого английского офицера дуче следовало поместить на виллу богатого промышленника, друга Сардагны.

Около часа ночи Сардагна получил по телефону распоряжение из штаб-квартиры Кадорны отменить операцию «Блевио». В качестве нового места пребывания Мусслини был назван городок Молтразио, расположенный севернее Комо. Однако, поскольку телефонная связь с северными районами была прервана, Сардагна не смог известить Беллини об изменении прежнего распоряжения.

Когда «фиат», набирая скорость, выехал на горную дорогу, Беллини сообщил дуче хорошую новость. Он проконсультировался с заместителем комиссара бригады Мишелем Моретти, Биллом-Лаццаро и Луиджи Канали, региональным инспектором по Ломбардии, которые не возражали против просьбы Кларетты поместить ее вместе с дуче. Вначале, откашливаясь и трогая рукой бинты, Муссолини был в некотором замешательстве и даже немного напуган. Подъехав к Донго, Беллини сказал водителю:

— Сверни направо к мосту и остановись. Там нас должна ждать другая автомашина.

В слабых лучах карманного фонаря Беллини заметил «фиат», из которого навстречу ему вылез Моретти. За ним следовали Кларетта, Канали и еще двое партизан. Встреча Кларетты с Муссолини произошла, по мнению Беллини, абсурдно формально.

— Добрый вечер, ваше превосходительство.

— Добрый вечер, синьора. Почему вы здесь?

— Потому что я так захотела.

Их разговор напомнил ему встречу на улице двух малознакомых людей.

Дрожа от холода и промокнув до нитки, граф не видел впереди ничего, кроме еще одной бессонной ночи. Он ехал следом за машиной, в которой сидели Моретти, Канали и Кларетта, оставлявшей за собой брызги желто-коричневой воды. В его машине Муссолини сидел между ним и женщиной-партизанкой. Время от времени их останавливали блокпосты, и в свете фар Беллини видел, как Канали объяснял необходимость срочной доставки раненого в больницу.

В десяти километрах севернее Комо в городишке Молтразио, расположенном на берегу озера, были слышны звуки автоматных выстрелов, а в небе над горой то и дело вспыхивали осветительные ракеты.

Канали тут же постучал в дверь ближайшего бара, и хозяин, сочувствовавший партизанам, сообщил о происходившем. Оказалось, что части 1-й американской бронетанковой дивизии генерал-майора Вернона Причарда, выходя на окраину Комо, вели бой с фашистами.

Канали, после недолгого раздумья, предложил поместить обоих в небольшом крестьянском домике неподалеку. С видимым спокойствием Муссолини только спросил, далеко ли туда ехать. В течение сорока пяти минут, пока автомашина не остановилась, он молча кутался в одеяла, лежавшие на заднем сиденье.

— Все выходите, — сказал подошедший Канали. — Остаток пути пройдем пешком.

Дождь все не прекращался. Им пришлось пробираться в полной темноте, ориентируясь на невысокую каменную ограду. Над ними нависали горы, покрытые облачностью. Когда Кларетта поскользнулась на мокром булыжнике, то дуче и Беллини одновременно протянули ей руки. Беллини вдруг осознал всю нелепость происходившего — партизаны спереди и сзади… забинтованная голова Муссолини, выделявшаяся в темноте ночи… Кларетта в норке и туфлях на высоких каблуках, шедшая спотыкаясь… сам Беллини в зеленом потертом пиджаке, с намокшей бородкой… Через пятнадцать минут ночного кошмара они оказались около деревушки, расположенной у подножия Джиорджино-ди-Меццегра.

Было три часа ночи. Стук Канали в дверь одного из домов показался им громоподобным. Однако его хозяин Джиакомо де Мариа, входивший в движение Сопротивления, открыл дверь почти незамедлительно. Хотя ни он, ни его жена Лия не знали, кто были их гости, они с готовностью согласились предоставить им убежище.

Из кухни гостям быстро принесли горячий эрзац-кофе. Все, кроме Муссолини, выпили его с благодарностью. Он же расположился вблизи Кларетты, повернувшись спиной к огню в печи. Она сидела молча, подперев подбородок руками. Лия де Мариа поспешила в комнату на втором этаже, разбудила сыновей и отправила их досыпать к родственникам. Пока она готовила постель, Беллини с товарищами приняли меры безопасности.

Спальня представляла собой небольшую холодную крестьянскую комнату, столь же бедно обставленную, как и та, в которой Муссолини родился шестьдесят два года тому назад. Свет настольной лампы слабо освещал большую деревянную кровать под вымытыми добела стропилами. В комнате были стальное зеркало, эмалированный тазик для умывания с кувшином и плетенное из камыша кресло. Вот и вся обстановка. От окна до земли было не менее пяти метров.

— Относитесь к ним хорошо, — сказал Канали хозяевам. — Это — хорошие люди.

Для охраны в доме были оставлены два партизана. Сам же Беллини пообещал заехать утром.

Объяснив Лие, что господин любит спать на двух подушках, Кларетта робко сказала дуче: