Борис Садовской - Морозные узоры: Стихотворения и письма

Ты – голубое видение,
Светло-звездистая лилия,
Вижу лазурные тени я, –
Тени лазурные всплыли,
Птицы сверкнувшие взмыли,
Зимние бури хоронят.
Море подавленно стонет:
Звезды тоску победили.

Между сомненьем и надеждой
Влекутся сумрачные дни:
Печальной траурной одеждой
Облечены давно они.

Из светлых стран их вереница
Стремится в безотрадный край.
Томительны и грустны лица
Покинувших блаженный рай.

Хребтами гор к седому морю
Течет их медленная рать,
Чтобы отчаянье и горе
Волнам холодным передать.

А вы, в порфирах златотканых,
Дни радости и светлых грез,
Кто вас из стран обетованных
В страну печали перенес?

Но всё с надеждой тайной жду я,
Что заблестят венцы огней
И устремитесь вы, ликуя,
К смятенной рати черных дней.

И жизнь, как и дела, стемнела незаметно.
Очнулся я. Мой ум холодный пуст.
Беззвучно сердце. Вызываю тщетно
Слова любви из помертвелых уст.

На твой портрет гляжу с мольбой во взоре:
Дай силы мне о прошлом позабыть!
Смотрю вперед. В сияющем просторе
Струится жизни голубая нить.

Но отчего в клубке воспоминаний,
В моей душе она черна, как грязь?
Конец всему. Вдали замкнулись грани.
С минувшей жизнью прекратилась связь.

Ты спишь – я на тебя, дитя, смотрю украдкой
И с грустью тайною любуюся тобой.
Ты, на руку склонясь, покоишься так сладко,
А в детской тишина. И над твоей кроваткой,
Мне чудится, стоит хранитель – Ангел твой.
И я, как ты, дремал и грезил безмятежно
Под ласковым крылом. Но эти дни прошли:
Мой Ангел отлетел. Пыл времени мятежный
Переродил меня – и детства призрак нежный
Сокрылся и померк в таинственной дали.
Теперь, в глухую ночь, рои воспоминаний
Встают, зловещие, в угрюмой тишине,
Смущая краткий сон тоской немых желаний,
Отравлен мой покой — и яд былых страданий,
Отчаяньем грозя, терзает душу мне.
И за тебя, дитя, молюся я невольно.
Быть может, жизни гнет минует грудь твою
И сердцу юному так тягостно и больно
Не будет… Но зачем звать прошлое? Довольно!
Без жалоб я один снесу тоску мою.
Дай Бог, чтоб пред судьбой, надменной и лукавой,
Ты гордое чело поднять спокойно мог,
Чтоб не был осквернен твой ум людской отравой
И чтоб твой бодрый дух от горечи кровавой
И низкой клеветы навеки ты сберег.

Нет, никому не воплотить так ярко
Всей ненасытности, всей жажды бытия,
С такою силою, и буйственной, и жаркой,
Какою трепещу и замираю я.

Но горько сознавать, что в этом хрупком теле
Недовершенные умрут мои мечты,
Что, как бы дни мои безумством ни кипели,
Их смысла не поймем ни я, ни ты.

Лишь в час, когда в гробу лицом окаменелым
Я обращусь навек к последней тишине,
Как голубь, дух взлетит над побежденным телом,
И жизни полнота предстанет мне.

Опять замелькали сосна да береза,
Откосы, столбы, станционные будки.
Как бисер на синем – далекая греза.
Пестрея, с лужайки зовут незабудки.

Но сердце влечет меня к грезам забытым,
К любовным курганам, к сердечным могилам,
К мечтам, на кладбище былого зарытым,
К цветам облетевшим, увядшим, но милым.

Осенней полночью, считая день за днем,
Дожить мечтаю до солнцеворота,
Когда мороз сверкнет огнем,
И почернеет полночь в нем,
И звездно заскрипят небесные ворота.

Порозовела даль на снежном хрустале.
Встряхнулся, сыплется, сверкая, снег пушистый
У сонной птицы на крыле,
И пробудившейся земле
Послало солнце вздох, багряный и лучистый.

Ты, солнце, над моей весной прощальной встань!
За жадным беглецом захлопнулись ворота.
Бегу, как вспуганная лань,
Куда? Зимой в глухую рань?
Ах, дожил, дожил до солнцеворота!

Меня зовете клекотом с горы вы,
Широкие орлы,
А снизу мне грозят обрывы
Крутой скалы.
Гляжу: подъемлется заоблачная груда, –
Уступы снежных скал. –
Я не ищу в спасенье чуда
И не искал.

Ты вознеслась на розовые скалы
Под клик орлов святых,
И ты влечешь меня в провалы
И в сумрак их.
Богиня-дева! непорочной розой
Благословив меня,
Из-под земли встает с угрозой
В струях огня.

Гляжу, безумный я и проклятый навеки,
В обетованный сад
И слышу: пламенные реки
Кипят, кипят.
Моя любовь к тебе мне душу раздвоила,
Единая мечта,
Единая земная сила, –
О красота!

Хвала и честь героям старины!
Вам третий раз исполнилось столетье.
Защитники родной своей страны
В годину смут, тревог и лихолетья.

Поток врагов был грозен и велик,
Родимый край был мрачен и пустынен,
Но спас его из Нижнего мясник,
Хвала тебе, великодушный Минин!

С тобою князь Пожарский в вихре сеч.
Им спасена Московская держава.
От Минина приняв народный меч,
Он дал Руси спасенье. Слава! Слава!

Хвала и честь! Пускай переживет
Века веков могучая та сила,
С какой в Кремле приветствовал народ
Венчанного на царство Михаила.

Сноси, не внемля оскорбленью,
Удары вражеской пращи,
И злобы алчной к преступленью
В душе вскипевшей не ищи.

Любви бесстыдную измену
Встреть, как скала встречает вал;
Пусть в грудь твою, как в эту стену,
Ударится ее кинжал.

Чтоб та, что сердце поразила,
Твоих не увидала слез, –
Будь равнодушен, как могила,
И холоден, как тот утес.

Но поздней ночью, одинокий,
С души сорвав дневную медь,
Прими опять удар жестокий
И сердцу дай переболеть.

Пусть в тишине бушует злоба,
Ночных рыданий не стыдись
И в мести, пламенной до гроба,
Звезде взошедшей поклянись.

Ты месть свою, как сталь кинжала,
В душе холодной остуди,
И будет огненное жало,
Сверкая, ждать в твоей груди.

Я выплыл в ночь. Всё дале, дале
Озер равнины разлились.
Мой челн несется в синей дали,
Где водный круг лобзает высь.