Эмилия Руэте - Принцесса Занзибара. Женщины при дворе султана Сеида Саида

С другой стороны, именно на Восток нужно отправиться, чтобы увидеть верную и по-настоящему самоотверженную дружбу. Нельзя сказать, что такие отношения между людьми возможны только там, но совершенно верно, что, если араб любит, его верность предмету этой любви так велика, что способна сдвинуть горы. Хотя нигде границы между сословиями не соблюдаются так строго, как там, нигде они не значат так мало, как там, если возникает подлинная дружба. Принц обращается с сыном конюха, который стал ему любимым другом, как с потомком благородного семейства, и не иначе. Принцесса будет так же ласкова с женой или дочерью своего управляющего, как с дамой из высшей знати. Моя сестра Медже, например, взяла к себе жить во дворец девушку низкого происхождения, и ее привязанность к этой бедной и скромной, но умной девушке не угасла, пока их не разлучила смерть.

Иногда аристократка становится близкой подругой чужой рабыни – конечно, не негритянки, а черкешенки или абиссинки. Это большая удача для рабыни, поскольку такая покровительница купит ее за любую цену, чтобы потом освободить. Это освобождение происходит под покровительством закона, который провозглашает, что никто не имеет права нарушить или отменить принятое решение. Если мужчину бросают в тюрьму, его лучший друг позволяет каждый день на несколько часов запирать себя в камере вместе с ним. Вместе с изгнанником уезжают с родины его ближайшие друзья.

В случае несчастья или внезапной бедности друг может рассчитывать на кошельки своих друзей, и поэтому у нас не прижилась общественная благотворительность. Мы привыкли к этому с юности, и для нас это естественно.

Знакомство с господином Руэте. – Побег. – Свадьба в Адене. – Короткое счастье в Гамбурге. – Жизнь в Германии после него.

В эти мрачные дни раздоров в нашей семье мне принесла счастье любовь молодого немца, представлявшего на Занзибаре одну из гамбургских коммерческих компаний. Поскольку в печати были неверно описаны подробности связанных с этим событий, я думаю, что будет лучше коротко рассказать, как это случилось.

При правлении моего брата Маджида европейцы пользовались большим почетом. Они были желанными гостями в его дворце и в его имениях, и к ним всегда относились с подчеркнутым вниманием. Моя сестра Холе и я поддерживали с жившими на Занзибаре европейцами приятные знакомства, обмениваясь с ними теми знаками вежливости, которые были разрешены обычаями нашей страны. Большинство европейских дам, живших на Занзибаре, наносили визиты только Холе и мне. Я познакомилась с моим будущим мужем после возвращения из Бубубу. Новый дом, который я тогда приобрела, был рядом с его домом, и его плоская крыша была чуть ниже моей. Из верхнего окна я часто смотрела на веселые мужские праздники, которые он устраивал, чтобы показать мне, как в Европе принято накрывать на стол и принимать пищу. О нашей дружбе, которая в конце концов переросла в глубокую взаимную любовь, пошли разговоры в городе, и мой брат Маджид услышал их.

Но рассказы о его враждебном отношении ко мне из-за этого и моем заточении – чистый вымысел.

Естественно, я желала тайно покинуть свою родину, где не могло быть и речи о том, чтобы мы соединились. Первая попытка не удалась, но появилась другая возможность – благодаря посредничеству моей подруги миссис С., жены английского врача, который был также консульским агентом. Однажды ночью меня увез в лодке мистер П., командир британского военного корабля «Хайфлайер». Как только я оказалась на борту, заработали двигатели корабля, и «Хайфлайер» взял курс на север; он благополучно доставил меня в конечный пункт моего пути – порт Аден. Там меня приютили у себя супруги-испанцы, с которыми я была знакома на Занзибаре, и в их доме я стала терпеливо ждать моего избранника. Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы закончить дела, а после этого он последовал за мной в Аден. За это время я была наставлена в христианской вере; крещение – с именем Эмилия – я приняла в английской часовне Адена, и сразу после него мы были обвенчаны по англиканскому обряду. Затем мы с мужем отправились на корабле в его родной город Гамбург, где нас радушно встретили его родители и другие родственники.

Я скоро привыкла к чужой стране и усердно училась всему, что могло оказаться подходящим для моей жизни в ней. Мой незабвенный муж увлеченно и заинтересованно следил за различными этапами моего нового развития. Особенно интересно ему было видеть мои первые впечатления от европейских привычек и обычаев. Эти впечатления я записывала на бумаге и, возможно, расскажу о них в будущем.

Однако нашему счастью было суждено оказаться очень коротким. Через три с небольшим года после того, как мы поселились в Гамбурге, мой горячо любимый муж погиб в результате несчастного случая: выпрыгивая из трамвайного вагона, он был раздавлен и умер после трех дней тяжелых страданий. Я осталась одна в огромной чужой стране с тремя маленькими детьми, самому младшему из которых было всего три месяца. Сначала я думала вернуться домой, но судьба распорядилась так, что через два месяца после моей ужасной потери скончался мой брат Маджид, который всегда был так добр ко мне.

Он даже не обиделся на меня за мой тайный побег с острова: как истинный мусульманин, он верил в Божественное предопределение и был убежден, что мой отъезд предначертан Богом. Незадолго до смерти он трогательно проявил свою братскую любовь – нагрузил целый корабль подарками, которые должны были быть доставлены мне в Гамбург. Но ни один из них не попал ко мне, потому что, как я узнала позже, судно вышло из порта, но Маджида бесчестно обманули, и его намерения не были выполнены. Я могу также добавить, что он не причинил никакого вреда моему жениху после моего внезапного исчезновения, а наоборот, позволил ему вести бизнес совершенно свободно.

Я прожила в Гамбурге еще два года, постоянно терпя все новые несчастья. По чужой вине я потеряла значительную часть своего имущества и увидела, что должна взять свои дела в собственные руки. Я почувствовала сильнейшее отвращение к городу, где когда-то испытала так много счастья, и отвращение возникло прежде всего потому, что некоторые люди здесь обращались со мной не так вежливо, как я, надеюсь, заслуживала.

Переехав в Дрезден, я была там дружески и сердечно принята во всех кругах общества. Оттуда я ездила в Лондон; об этой поездке будет рассказано в следующей главе. Со временем у меня возникло желание жить в спокойном городе, и тогда я выбрала очаровательную маленькую столицу Рудольштадт. За годы моей жизни здесь я тоже испытала множество примеров подлинной дружбы, а их светлейшие высочества сделали все возможное, чтобы эта жизнь была приятной. В Рудольштадте мое здоровье окрепло, и я переехала в Берлин – подходящее место для обучения моих детей. Снова я нашла много друзей, которые старались сделать мое проживание в этом городе приятным. Сама королевская семья милостиво проявила ко мне интерес, о котором я всю мою жизнь буду помнить с искренней благодарностью.