Людмила Третьякова - Красавицы не умирают

Брак с сыном екатерининского вельможи добавил блеска представительнице знатного рода Нарышкиных: Зинаида Ивановна стала наследницей несметных юсуповских сокровищ. По отзывам А.В.Мещерского, молодая княгиня Юсупова «по своей красоте, богатству и положе­нию в обществе считалась звездой первой величины». Та­ким образом, драгоценный камень получил достойную оправу.

Зинаида Ивановна Юсупова

...Ничто так не дает женщине ощутить свое всевластие, как зеркало, отражающее прекрасное лицо, сундуки, пол­ные сокровищ, и титул, заставляющий склоняться в поклоне. Как часто, однако, обладание слишком многим стано­вится благодатной почвой для расцвета не лучших сторон характера. Счастливо одаренная судьбою, Зинаида Ива­новна этого убереглась. Она была приветлива, проста в обращении и прямодушна, что так выгодно отличало ее от светских дам. Этой чертой Зинаида Ивановна покорила Александра Ивановича Тургенева: «Мила своей откровен­ностью...» Павел Андреевич Вяземский описывал жене бал у Голицыной, «украшенный Юсуповой». На этом ба­лу, кстати, был и Александр Сергеевич Пушкин. Знаком­ство с Зинаидой Ивановной и ее мужем стало продолже­нием давних и теплых отношений со стариками Юсуповы­ми: «архангельским» князем и его женой.

Красота, ум, желание и умение заниматься делами по­лезными, созидать — все это соединилось в Зинаиде Ивановне. Она была истинной Юсуповой — если не по рождению, то по пристрастию к искусству и людям, его творящим. Юсуповы умели ценить не только матовое мер­цанье «Перегрины», но и клочок бумаги, исписанный ру­кою Бомарше.

Еще вельможный хозяин Архангельского начал соби­рать автографы, понимая, как важно уберечь в этих ма­леньких приметах человеческого скоротечного бытия па­мять о талантах, которых, как и чистой воды бриллиантов, всегда мало.

Письма, книги с посвящениями, альбомы с рисунками и стихами. Даже обычные записки — все священно, к че­му прикоснулась рука избранных Богом. Зинаида Иванов­на с энтузиазмом продолжала пополнять семейную кол­лекцию. Теперь кроме полотен западных художников здесь все чаще появляются картины русских мастеров. Альбомы Юсуповой заполняются современниками, тво­рившими русскую культуру. Это круг пушкинских литера­турных друзей и знакомых: П.А.Вяземский, И.А.Крылов, И.П.Мятлев, И.И.Козлов, В.А.Соллогуб.

Княгиня очень хотела иметь автограф Пушкина. И вот она получает конверт от Василия Андреевича Жуковского:

«Имею честь послать вам, княгиня, отрывок, писанный рукою Пушкина: это своего рода биография его друга Дельвига... Прилагаемый отрывок — моя собственность: я нашел его в своих бумагах и с удовольствием уступаю его вам. Теперь я уверен, что останусь в вашей памяти, ибо буду закреплен в ней именем Пушкина.

Жуковский».

...Подарок являлся бесценным, тем более что поэта уже не было в живых. Пять листков, исписанных летящим почерком, возвращали княгиню к недавнему прошлому. Год, другой назад... Январь тридцать седьмого. Черный январь. Обведенное траурной рамкой: «Солнце русской поэзии закатилось! Россия потеряла Пушкина...»

Эти напечатанные в «Современнике» строки вызвали в Петербурге разные чувства. Граф Уваров: «Солнце поэ­зии»! Помилуйте, за что такая честь? «Пушкин скончался... в середине своего великого поприща». Какое такое это по­прище! Разве Пушкин был полководец, военачальник, ми­нистр, государственный муж?! Писать стишки не значит еще... проходить великое поприще».

Да. Все так и было: общество разделилось на партию Пушкина и партию Дантеса. Для кого-то убийца — «бедный Жорж». Были и такие, которые, принадлежа к друзьям поэта, пребывали в растерянности, не подавая своего голоса в защиту его имени.

Тот самый Федоров, которому помогала старая княги­ня Юсупова, свидетельствовал: «Зинаида Ивановна с жа­ром вступилась за славу Пушкина в петербургских сало­нах, не давая никому усомниться в том, чью сторону она принимает». И в этом вся княгиня: самостоятельная, пыл­кая, всегда верная себе, своим антипатиям и своим привя­занностям!

Зинаида Ивановна, как и свекровь, поддерживала от­ношения с ее подопечным Федоровым. Может быть, оно и не стоило упоминаний, но факт примечательный: среди светских знакомых, среди блистательного окружения — незнатный, малоизвестный, бедный поэт, человек явно не ее круга. С ним, литературным Башмачкиным, утончен­ная аристократка сохраняет дружеские отношения на долгие десятилетия! Страницы ее альбома так же откры­ты для скромного Федорова, как и для великих совре­менников.

...В 1832 году художник Григорий Чернецов получил заказ от Николая I на создание огромной картины, изоб­ражающей парад на Царицыном лугу.

Пять лет отдал Чернецов этой работе. Он задался целью показать всех чем-нибудь примечательных современников-петербуржцев. Здесь люди разные, но не слу­чайные. О каждом из них говорят в обществе: о Петре Телушкине, например, который в 1830 году без лесов, с помощью одной лишь веревки починил крест на шпиле Петропавловской колокольни.

В середине полотна Александр Сергеевич Пушкин вместе с Жуковским, Гнедичем и Крыловым, Алексей Николаевич Оленин, президент Императорской Академии художеств. Да разве о каждом из 223-х расскажешь? И надобности такой нет — в данном случае нас интересуют только прекрасные дамы, которых художник «пригласил на полотно».

Не забудем, что картину заказал сам Николай I. Это обязывало Чернецова быть особенно тактичным. Известно, что венценосец — большой поклонник женской красоты. Вот почему на картине только те, про кого говорили или писали: «знаменитая красавица», «славилась своей красо­той», «одна из первых красавиц своего времени».

...Госпожа Кох стала героиней громкого происшествия в Петербурге. Ее, ученицу балетных классов театрального училища, похитил офицер Васильев для своего друга пору­чика князя Вяземского.

Дерзкий похититель был сурово наказан — его пере­вели на Кавказ под пули горцев, где он вскоре и погиб. Влюбленный князь, отсидев свое на гауптвахте, вышел на волю влюбляться дальше в воздушных жриц Терпсихоры. Тем более что девица Кох упорхнула в Копенгаген, стра­шась гнева Николая I: все знали, что театральное училище с его воспитанницами — вотчина мужской половины им­ператорской семьи.

...Вот хорошенькая балерина Екатерина Телешова. Среди ее многочисленных поклонников знаменитый гене­рал-герой Милорадович, который на потеху черноглазой прелестнице, как говорили, «кричал петухом». Александр Сергеевич Грибоедов писал в письме: «Телешова в три-четыре вечера меня с ума свела». Из-за нее случилась кровавая дуэль.