Евгений Муляров - Джуна

Тереза торопила, пора ужинать, ее семья уже собралась, они ждут только Джуну.

В маленькой квартирке проживали пожилые родители и девять взрослых детей. Джуну ветре- тили радушно, пригласили к столу. Отказов не слушали, понимали, что девушка стесняется и старается свое стеснение скрыть. Пообедала? Хорошо. Но как можно отказываться от горячих хинкали? И вправду хинкали пахли необыкно­венно.

Джуна ела такое блюдо впервые, и потому ей было невдомек, что ножку у хинкали, состоящую из теста, не едят, за нее берут эти огромные гру­зинские пельмени. Но ведь еда такая вкусная! Три хинкали исчезли мгновенно, два других Джуна оставила, хотя с удовольствием расправи­лась бы и с ними. Но ведь она говорила, что сыта.

А потом, по предложению Терезы, они от­правились на танцы. Зная, что красен долг пла­тежом, Джуна покупала и входные билеты в парк, и билеты на танцплощадку. Короче, в конце концов, из припасенных денег у нее оста­лось только два рубля. Но Джуна не унывала. С едой можно что-нибудь придумать, а крыша над головой есть.

В этом она ошибалась. Из парка вернулись поздно, и Тереза предложила: чем беспокоить хозяйку, лучше сегодня поспать в сарайчике во дворе, там и свободная раскладушка найдется.

Кто ведал, какой скандал ждет впереди? Хо­ зяйка не знала, что новая жиличка будет ноче­вать в гостях. Может быть, она ничего бы и не сказала, но ее дома не оказалось, а ее мать, едва завидев Джуну, стала зло говорить, что они сдают койки приличным девушкам, «девки» им не нужны. Джуна обиделась на несправедливые и пошлые попреки, забрала чемоданчик с веща­ми и выбежала вон, горько плача.

Но как повезло Джуне, что она познакоми­лась с Терезой и ее семьей! Отец Терезы, ус­лышав о случившемся, не раздумывая, предло­жил: «Живи тут, девять ли, десять, поместим­ся». Первый год тбилисской жизни связан у Джуны с гостеприимным домом Терезы.

А хинкали, но не те, съеденные за гостепри­имным столом в доме Терезы, а другие, косвен­но повлияли на дальнейшую судьбу Джуны. Буквально на следующий день Тереза сказала: «Хорошо бы поесть хинкали». Джуна не могла отказать, ведь она стольким была обязана этой девушке. Последние два рубля пошли на угоще­ние подруги, сама Джуна сказала, что вовсе не голодна.

Но денег нет, перспектив пока никаких. И жить на чужих хлебах для Джуны — вещь не­приемлемая. За хлеб и кров, особенно предло­женные от всей души, надо отплатить, чем толь­ко можешь. И когда поутру Тереза собралась подметать улицу, Джуна отправилась ей помо­гать.

На обратном пути она встретила администра­тора, который подходил к ней в кафе «Инту­рист». Первые его слова прозвучали чуть-чуть насмешливо: «В кафе работать не хочешь, а улицы подметаешь». Но, увидев ответную реак­цию, сказал уже по-доброму: «Зайдешь?» И вот что странно, Джуна согласилась!

Почему? Будто предчувствовала дальнейшее. Явившись в тот же день в Министерство куль­туры, она услышала слова, которые не то чтобы огорчили, но и не обрадовали: «Место киноме­ханика в кинотеатре пока занято, следует подо­ждать еще. Пока можно поработать в том же кинотеатре «Комсомолец» помощником админи­стратора». Сказано без злобы, но и без особой приязни.

Зато директор кинотеатра, куда пришла Джуна, разговаривал с неприязнью и глядел с презрением. А потом начал с другом, который сидел у него в кабинете, разговаривать по-гру­зински. Джуна поняла, что над ней смеялись. Смешил ее откровенно провинциальный вид, ко­роткое платье, явно купленное не в магазине, а перешитое.

Новая и несправедливая обида. Джуна вы­крикнула в ответ что-то на своем родном языке и с грохотом захлопнула дверь.

Когда она вошла в «Интурист», глаза ее были затуманены слезами.

Администратор задал единственный вопрос: «Когда выйдешь на работу? Ах, сейчас?» Он позвал старшую официантку, новой работнице надо подобрать фартук по фигуре.

Работа Джуне понравилась. Опытная офици­антка ввела ее в курс дела, а в затруднительных случаях подсказывала, как следует поступить.

Поначалу Джуна собирала со столов грязную посуду и относила ее на мойку, а потом стала официанткой. Работа доставляла такое удоволь­ствие, что порой обслуживала и клиентов, сидя­щих за чужими столами. Кто, например, хочет возиться с пенсионерами? На чай не получишь.

А Джуна работала, успевала и сказать приятное слово, и обслуживала так быстро, словно на крыльях пересекала зал. Только мелькал белый накрахмаленный фартучек.

Да это же счастье! Почти рай! О таком ей и не мечталось. Перепробовала блюда, о которых и не слышала прежде. А вкусно как! Наголодав­шись за время учебы, радовалась обилию еды, ее доброкачественности. Необязательно есть, про­сто приятно, что еда есть. И первые заработки кружили голову. Джуна тратила деньги легко, с удовольствием, делала подарки знакомым. Можно с гордостью было написать братьям — у нее все отлично.

Работа в «Интуристе» закончилась скоро. Джуне пообещали комнату, но для этого она должна перейти в ведомственную столовую. Кончилось время, когда Джуна устраивалась спать на столе, — в доме, тесно, поневоле ста­нешь изобретателем. Грустно прощаться с доб­рыми и милыми людьми, к которым привыкла, будто они и впрямь родные. И все же... Какое счастье иметь над головой собственную крышу.

О Тбилиси тех давних лет! Благословенный город, которого еще не коснулись ни бури новейшей истории, ни гражданские не­урядицы, ни бытовая скудость, которая выпала ему в дальнейшем. Цветущий и солнечный го­род, где каждый дом имеет собственное лицо, где один двор не похож на другой, но вместе они составляют единое целое.

Тбилиси! Сколько в нем было разных уют­ных шашлычных или кафе на несколько столи­ков, где можно посидеть с друзьями, поболтать, или помолчать, или просто сразиться в нарды, выкидывая с азартом игральные кости, и шумно, с торжеством, если выигрываешь, либо с раздра­жением, если проигрываешь, передвигать шашки с ячейки на ячейку.

Тбилиси тех лет... В нем каждый мог найти свое место. Город принял Джуну и не отпускал ее, заботился о ней.

Подруга, работавшая в знаменитом кафе «Метро», расположенном на проспекте Руставе­ли, когда появилась возможность, устроила Джуну туда работать. Хотя она не любила пья­ных и ненавидела само пьянство, работа в баре ей нравилась. А завсегдатаи, которые сходились не для того, чтобы напиться, а чтобы пообщать­ся, провести с удовольствием свободное время, полюбили симпатичную и сноровистую хозяйку бара. Полюбился им и фирменный коктейль, ко­торый назвали «Коктейль Джуна».

Джуна звенела высокими стеклянными стака­нами, откупоривала бутылки, отмеривала нуж­ные для коктейля составляющие — шампанское, коньяк, ликер, кидала в стакан непременную темно-красную вишенку и кусочек золотого ли­мона, а сама наблюдала за теми, кто уютно рас­положился в зале. Ей нравилось смотреть на людей. И мир, и присутствующие представля­лись ей окрашенными в разные цвета. Разные настроения, разные мысли, просто разное само­чувствие, и человек делается иным. Она еще не знала, что подобное восприятие действительнос­ти отразится на ее дальнейшей работе, поможет при постановке диагнозов, по-особому запечатлится в живописных работах.