Илья Давыдов - Юность уходит в бой.

Теперь все ощутили и осознали, что такое война. Подвиг солдата — это поединок со смертью, тяжелый труд, непрерывное напряжение.

В минуту затишья особенно почувствовался голод. Солдаты пекли картофель. А возле одного костра кипел самовар, добытый где-то бойцом Андреем Едличко. Тоже варилась картошка.

Вместе с бойцами на снегу сидели военкомы Стехов и Шаров. Они еще не успели стереть с лица копоть, налетевшую при взрывах. Здесь же находились начальник инженерной службы бригады, командир сводного отряда майор Шперов и полковой инженер Марченко. А рядом со своими мотоциклами притулились Юрий Король и Рауль Губайдуллин. Все молча слушали, о чем рассуждают красноармейцы. Словно хотели проверить, все ли ими сделано для того, чтобы превратить зеленых юнцов в боевых солдат.

К костру подошел секретарь партбюро батальона Гудков и, раскрыв полевую сумку, достал семь заявлений: люди хотели воевать коммунистами.

Потом бойцы отделений Саховалера и Чернего рассказали, что с ними произошло, когда они оказались в тылу у противника.

Было так. Со стороны Октябрьской железной дороги [96] подошли пять немецких танков. Обстреляв Вельмогово и ссадив с брони автоматчиков, они направились к лесу. Наши отделения были отрезаны от шоссе. У одного из проходов в минном поле находился Кувшинников. Саховалер и Черний побежали к нему, чтобы усилить пост. Заместитель политрука Новиков и остальные бойцы, приготовив гранаты, заняли оборону. Соловьев протер оптический прицел «снайперки» и приготовился к встрече с немецкими автоматчиками.

Добежав до поста, Саховалер и Черний залегли рядом с Кувшинниковым. Оттуда увидели сигнал помкомвзвода отходить. Кувшинников, посмотрев на лес, сказал:

— Там еще наши. Без нас они не найдут проходов. И не ушли.

В лесу было тихо. Но на рассвете оттуда выскочил взвод красноармейцев. За ним показались еще две группы. Все они, спасаясь от пулеметного огня, который противник вел из Вельмогово, бежали прямо на минное поле. Кувшинников, Саховалер и Черний встали во весь рост и замахали ушанками, указывая проход.

Красноармейцы, пригибаясь, побежали к проходу. Так пропустили несколько групп. Вскоре появился один боец. Он бежал к минному полю, припадая на ногу и держа винтовку наперевес. Добравшись до поста, свалился на землю я проглотил горстку снега. Пожилой красноармеец был ранен и дышал тяжело, с присвистом.

— Спасибо, хлопцы! — сказал он, вставая. — Сами-то тикайте. За мной никого, кроме немца...

Он медленно заковылял к шоссе, опираясь на винтовку и уже не обращая внимания на выстрелы.

Саховалер, Черний и Кувшинников побежали к отделениям. Немецкие автоматчики, забравшиеся на крыши домов, открыли по ним огонь. Но меткие выстрелы снайпера Соловьева заставили гитлеровцев замолчать.

Замполитрука Новиков облегченно вздохнул.

— Помкомвзвода приказал отойти к шоссе, — сказал он. — А мы знали, что вы сюда вернетесь. С ним только Игошин ушел.

Командование группой принял Саховалер. Пошли через лес, держа курс на северо-восток. В пути к ним присоединились бойцы, отбившиеся от других частей. Создался отряд из пятидесяти человек. Саховалер и Новиков разбили бойцов на два взвода, назначили командиров. [97]

Шоссе уже было перерезано немецкими танками, и лишь в Спас-Заулке встретилась наша артиллерийская батарея. Ее командир назначил наших ребят истребителями танков.

Но на улице стали рваться снаряды, орудия поспешно снялись с позиций. Для группы Саховалера мест на тягачах не оказалось.

— Ничего не поделаешь, — сказал командир батареи. — Пробивайтесь самостоятельно...

В это время на поле, что находилось близ поселка, выскочил наш эскадрон. Кавалеристы сразу же попали под огонь вражеских танков, укрывшихся у шоссе. Группа сержанта, воспользовавшись суматохой, прорвалась в лес. Решили пробиваться к своим, а вопрос о малодушии помкомвзвода, который увел Игошина, обсудить по прибытии в батальон.

Карты под рукой не было. Шли по компасу. Путь безошибочно прокладывал Валерий Москаленко. Недаром он учился на геолога. Разведкой занимались Новиков и Паперник.

Предельно экономно расходовали то, что оказалось в вещевых мешках. Привалов не делали. На одном из участков шоссе натолкнулись на немецких мотоциклистов. После короткой, но яростной перестрелки оторвались от противника и двинулись дальше.

Наконец показался Клин. Там хозяйничали немцы. Клин обошли. Затем приблизились к Солнечногорску. Вблизи города произошла стычка с вражескими автоматчиками. Наконец вышли к Мосткам...

О своих мытарствах и злоключениях окруженцы рассказывали, как о самом обычном. Они с нетерпением ждали, когда сварится картошка в самоваре.

Узнали мы и еще одну радостную новость: явился Феликс Курлат. Когда роты отходили от шоссе, он, несмотря на обстрел, вернулся к фугасу и взорвал его. Потом долго блуждал, разыскивая своих. Особенно довольны были друзья Курлата Зевелев и Гудзенко. Еще бы: вернулись друзья ифлийцы. И как вернулись — пробились из окружения!

В Мостках командование бригады получило приказ срочно вернуться в Москву. Столица была под прямой угрозой, [98] и надо было усилить секторы обороны. Наш батальон остался закрывать дорогу.

Роты и отдельные группы бойцов с минами и взрывчаткой разошлись в разные стороны: к Рогачеву, Икше, Яхроме, к каналу Москва — Волга. Вслед за ними, буксуя и надсадно гудя, тяжело поползли машины, груженные тоже минами и взрывчаткой.

Со штабом батальона остались несколько бойцов да я с санитарной машиной. Мы кочевали из деревни в деревню, оставляя возле каждой из них сотни замаскированных мин.

26 ноября передовые части немецко-фашистских войск форсировали канал Москва — Волга и зацепились за его восточный берег. Но вскоре нам показалось, что наступает перелом. Части 1-й ударной армии Кузнецова, просочившись через проходы в минных полях, отбросили врага. Однако 28 ноября немцы ворвались в Рогачево и почти одновременно заняли Яхрому.

Снова мимо нас потянулись войска на восток, снова перед нами оставался только противник. Отступали а наши подразделения, отбиваясь от автоматчиков, заваливая и минируя последние лесные дороги и просеки.

Примостившись у какого-нибудь дерева, радист включал рацию и устало бубнил:

— Как слышишь? Как слышишь?

Но, видно, никто его уже не слышал. Радиосвязь нарушилась. Распоряжения привозили мотоциклисты.

В последний день ноября батальон получил приказ выйти на Ленинградское шоссе, в район Крюкова. Потом его направили к Сходне. Там было много воинских частей, готовившихся к обороне. В районе Сходни получили новый приказ: прибыть в Москву.