Рустам Мамин - Память сердца

В клубе имени Кагановича для приглашенных родственников и знакомых было проведено несколько концертов. Успех был неожиданным. Не поверите – просто ошеломляющим! Зрители сетовали, что редко показываемся, надо бы по два-три дня подряд – ведь желающих много. Поступило предложение распространять билеты за деньги, чтобы помочь студентам театральных вузов: на одну стипендию сложно прожить, а «студентам тоже кушать хочется, родители-то далеко не всем помочь могут», – и все такое. Когда сообщили актерам-студентам, что, возможно, будем платить им за выступления, радости их не было границ. Они заявили, что готовы выступать каждый день, «будет на что хоть в кафе сходить». Но радость студентов была недолгой. Почему?.. Совсем скоро я доберусь в рассказе и до этого…

С удвоенной силой потянулись к нам новые участники, желающие влиться в наш коллектив. Но клуб уже стал мал для всех желающих, зрительный зал не вмещал всех рвущихся на наши концерты. Мы перебрались во Дворец культуры ЗИЛа. Так начал функционировать «Татаро-башкирский ансамбль».

В наших концертах звучали народные песни, стихи известных татарских поэтов Габдуллы Тукая, Мусы Джалиля, Бари Рахмета, Хасана Туфана. Солисты и аккомпаниаторы разучивали песни и романсы Рустэма Яхина, танцоры – фрагменты из балета «Шурале» композитора Яруллина. Я как режиссер обдумывал композицию концертов, сценическое оформление, в том числе шумовое и музыкальное, отрабатывал с исполнителями каждый номер.

Эх!.. Веселое, вдохновенное времечко! Но не зря мудрецы предупреждают: «Бойся жить только радостью, надеждами и счастьем! Накличешь беду на свою голову!» И это правда: тут и возникли у меня серьезные препоны, намеки на которые уже, нет-нет, да и прорывались в моем повествовании…

Но прежде хочу оговориться: я испытываю глубочайшее уважение к людям, стоящим на страже нашей государственной безопасности. Произведения Юлиана Семенова о нашей внешней разведке, фильмы «Подвиг разведчика», «Семнадцать мгновений весны», «ТАСС уполномочен заявить» – всегда были из самых любимых. Разведчики – патриоты, отважные и мужественные, полиглоты, прекрасные психологи, воины и мудрецы – ну словом, эти люди – лучшие из лучших, буквально «семи пядей во лбу». Мне повезло. Работая на киностудии Министерства обороны СССР, я встречал подобных людей; были у нас и заслуженные, убеленные сединами ветераны-консультанты и герои, о которых снимали фильмы. Но в ту пору, о которой я начал рассказывать, в ту пору, видимо, и в органах КГБ только начиналась перестройка – после смерти Берии. Все этажи власти внутренней госбезопасности, особенно в столице, как широко говорили тогда и писали, были забиты простыми чиновниками – не слишком образованными, не слишком опытными, вообще не слишком… Вот с такими-то мне и пришлось тогда встретиться.

Стал я замечать в коллективе посторонних ребят, мужиков (у нас занимались люди всех возрастов, главное, чтоб человек чем-то был интересен, с каким-то своим талантом). Помимо певцов, танцоров, чтецов были у нас и мастера художественного свиста, и жонглеры, и «девушка-змея» – удивительно гибкая гимнастка, которая гнулась и извивалась – как гуттаперчевая (ее вскоре пригласили в Москонцерт, и она ушла от нас). Был отличный фокусник Иван, он работал на ЗИЛе стерженщиком. Я уж не говорю о баянистах, гармонистах, аккордеонистах. Выступала с нами даже скрипачка – одним словом, народу всех возрастов было много. Заходили в дни репетиций и посторонние – посмотреть, послушать; просили, нельзя ли привести дочь, сына. Но обращали на себя внимание и такие: заходят на занятия вместе со всеми, вроде свои, но ничем не заняты! Спрашиваю: «Что вы можете, какой у вас номер?» Отвечают: «Хочу заниматься, но еще не определился». Через день-два исчезают, появляются другие, тоже вроде хотят заниматься; знакомятся, но, в основном, выясняют, кто откуда.

Но совсем скоро я стал некоторых узнавать. Вот мужик – точно, знакомый, из тех самых: в метро ездит за мной, но держится как-то в сторонке. Вот, который в поликлинике стоял в той же очереди к врачу – за мной, через два-три человека.

Я частенько ходил заниматься в библиотеку им Ленина. Так вот, сижу, а за столом напротив – опять «знакомая личность»!.. Вначале они пытались быть неприметными. Потом я стал их угадывать – держатся в отдалении, как бы в тени, и манера, глаза – какие-то настороженные, юркие. Не зная за собой никаких грехов, даже не отдавая себе отчета в том, что происходит что-то серьезное, я стал заигрывать с ними, уходить от хвоста – ну прямо кино какое-то про шпионов!

Потом они появились уже у дома: провожают в метро, до вагона, а там в мой вагон садится другой, из тех, кто был накануне на занятиях. Я ни с кем не говорил на эту тему, хотел разгадать загадку сам. Мой мозг фиксировал слежку, облик филеров – и только! Я чувствовал свое превосходство, что я умнее. Наученный горьким опытом, анекдоты я уж и сам не рассказывал, и не слушал. Диссидентом я не был, инакомыслящим тоже, – всем сердцем и душой я за советскую власть, за советский народ, за нашу страну! Чего мне бояться? Молодость беспечна! Хотя и было мне тревожно… Но, с другой стороны, если за тобой нет никакой вины и совесть твоя чиста, о чем тут беспокоиться?!

Однажды мы, человек пятнадцать, собрались у метро «Маяковская» и пошли на квартиру к кому-то из наших коллег праздновать чей-то день рождения. Отметили, посидели с песнями и ближе к полуночи собрались расходиться по домам. Да, забыл сказать: в течение вечера несколько раз заглядывали все те же знакомые лица. Девчонки приглашали их к столу, те извинялись, что «не в ту квартиру попали». А когда мы вышли гурьбой из квартиры, на лестницах было человек пять мужчин.

На улице мы обратили внимание, что дом окружен. В стороне от дома стояли машины. У каждой по два-три человека!..

Ребята наши удивились. Им было весело, все настроены бесшабашно. Разговаривали громко, смеясь и подтрунивая:

– Смотри сколько! Будто за нами…

– Ой, вон тот заглядывал к нам!..

Ничего не подозревая, ребята фантазировали:

– Как в революцию… Подпольщиков окружили!..

Наверно, такие откровенные разговоры спутали все планы следящих за нами. Нас проводили до метро, затерявшись в наших же рядах. Они слушали наши разговоры, подхватывали смех. Я понял: в метро поехали следить за каждым…

После этого как-то днем приходит к нам домой некий Иван Иванович. Познакомился со мной, с мамой. И сообщает, что приехал за мной:

– Это очень нужно, возьмите свой паспорт.

Мама встревожилась:

– Что случилось?

Я говорю:

– Не знаю…

А Иван Иванович успокаивает:

– Это ненадолго.

И привез он меня на Лубянку! Хочу сказать, я уже ждал чего-то подобного: более месяца ходили за мной и в коллективе, и повсюду. Я ждал, что меня возьмут, но не знал за что. У меня были книги «История адвокатуры», «Защитительные речи знаменитых адвокатов», я даже, можно сказать, готовился к возможным допросам, пытался понять, что может их интересовать, что им отвечать. Не знаю, что я тогда вызнал из этих книг, но была какая-то уверенность, что все будет в порядке. Скорее всего, потому, что там, в книгах, были совсем другие истории – уголовные, кровавые. А здесь ничего подобного, – и поэтому я был спокоен.