Рустам Мамин - Память сердца

Интересный эпизод на картине был с оператором. Когда предложили Павлу Васильевичу тему, он сказал: «Снимать эту картину можно, только если оператором будет Николай Шмаков». А Шмакова за злоупотребление спиртным демонстративно уволили со студии с ведома Госкино. И приглашать его обратно на студию дирекция не решалась. Русанов, зная, что для меня нет слова «нельзя», отправил меня к председателю Госкино Головне Владимиру Николаевичу, работавшему до этого директором студии.

Я только открыл рот и произнес название фильма – «Есенин», как Владимир Николаевич сразу, в лоб, спросил:

– А кто оператор у Русанова?

Я сказал:

– Пока никого, Владимир Николаевич. На студии говорят, нужно ваше решение. Шмаков-то уволен…

Головня взял трубку и жестко поинтересовался:

– Михал Самсоныч?.. Да! Кто оператор на картине «Есенин»?.. Повтори!.. Ну, так в чем же дело?..

Он окинул меня взглядом, посмотрел внимательно, словно только что увидел:

– У меня! Вот именно! Сам знаешь! Да!.. Никто!.. Пожелай ему лично от моего имени… Ну а как на студии? Да-да. Будь здоров. – И обратился ко мне: – Давно на студии работаете?

Я не успел ответить.

– Михал Самсоныч говорит, вы директор картины? Мамин? За Николаем Шмаковым надо просто проследить. Он – художник. Есенина наизусть знает… Но…

В Константинове Николай Шмаков с утра до начала съемок честно не пил. По окончании съемочного дня его забирали «годки» Есенина, и он пропадал допоздна. И вот, как-то – двенадцать часов ночи, а его нет! Я встревожился: утром съемка, большая массовка: «покос»! Артисты из Рязани в костюмах приезжают. Съемка не может быть сорвана!..

Пошел искать. В одном месте – нет, у кузнеца – нет! Наконец нашел! Сидит с какой-то женщиной на завалинке, стихи ей читает. Привел его домой, уложил, – был уже где-то третий час. Светать начинало!..

Просыпаюсь в шесть часов, – его нет! Что такое? Выбегаю на улицу – не видно! Глянул в сторону Оки – идет с камерой на плечах и с корзиной, полной грибов.

– Ты где был?

– Снял-таки березку. Мати милая!.. Давно хотел, да ветерка не было. А щас – в аккурат!..

Фильм начинается с кадра березки на берегу Оки. Березка трепещет, трепещет… А на березке – эпиграф к фильму: «Стихи мои, спокойно расскажите про жизнь мою…»

В корзине у Николая были грибы – рядовка. Вкусные!.. Когда успел? На завтрак пожарили…

Говорят, человека научить ничему нельзя, если он сам не научится. При желании и у режиссера, и у оператора, и у осветителя, художника – у всех можно многому интересному, увлекательному научиться! Русанов сам учился у всех и всем прививал вкус к этому.

В сценарии фильма «Сергей Есенин» был эпизод покоса – символический. Он должен был зримо раскрывать любовь поэта к родной земле, его кровную связь с ней, с крестьянскими традициями. Но эпизод в сценарии – это всего лишь задумка, тенденция, правда, подробно выписанная автором. Но, как правило, в процессе работы все постоянно меняется – обрастает нюансами, диктуемыми пристрастиями режиссера, его жизненным опытом. И в монтаже эпизод может разительно отличаться от сценария.

Итак, эпизод «Покос». Мне было дано задание найти для съемок двадцать мужчин-косцов и столько же женщин, обеспечить их крестьянскими нарядами.

Я привез из Рязани все, что было нужно. Но погода «уходила». Русанов тревожился за сроки, а съемки не начинал:

– Рустам, а не получится у нас самодеятельность в поле?.. Скажут – «клюква»!..

Я предложил ему снять под фонограмму хоровой песни, по крайней мере она придаст необходимый ритм. И он попросил меня срочно съездить в Москву, в Дом звукозаписи, за фонограммами задорных русских песен.

Когда я вернулся, оказалось, все уже снято. Но, посмотрев материал, я понял, как же не похож покос настоящий на этот – ряженый, надуманный. И вспомнил и покос, и косьбу на лугах родного села Никольского.

Вспомнился еще случай из съемочных дней: в Рязанской области снимали мы эпизоды фильма «Его звали Федор», автор сценария С. Смирнов (я уже рассказывал о нем), режиссер Лисакович, оператор Левитан. Приехали на место, пришли в правление колхоза. Поскольку я сам жил в колхозе в дни эвакуации, знал условия, возможности, цену обещаниям колхозного руководства, то как директор запросил все нужное, увеличив объемы и количество в несколько раз. Сейчас деталей уже точно не помню, было это в 1960-х годах, но примерно все обстояло так:

– Нам для съемок нужны человек тридцать доярок, две машины, лучше три; мужики с косами, человек двадцать…

Оператор Аркадий Юлианович Левитан замахал руками:

– Что вы, что вы! Нам столько не надо! Доярок, человек десять-двенадцать, машину, если можно, она подвезет их. Ну и мужиков-косцов, человек десять…

Председатель облегченно вздохнул:

– Ну, это другое дело. По-моему, это сможем. Где у нас бригадир второй бригады?..

Мы ушли. Я говорю Левитану:

– Вы все испортили!..

– Почему?!

– Увидите…

На следующий день пришли мы к правлению колхоза. На завалинке сидит одна женщина, почему-то с ведром. Машин нет. Два мужика в отдалении, – курят. Боятся подойти – с похмелья. Мы к секретарю:

– Где же люди?! Где председатель?

– Председателя вызвали в район. Бригадира, по-моему, так и не нашли.

Подходит женщина с ведром:

– Граждане, долго я еще буду ждать? А то меня соседка ждет, ведро надо вернуть.

– Ну, – говорю Левитану, – ваша заслуга. Съемочный день сорван!

– И-и-и… Как это!.. Больше не буду вмешиваться в организационные дела!..

На следующий день мы поехали в другой колхоз. Председателю, как и вчера, я высказал нашу просьбу «в увеличенном варианте». Когда я объяснялся с председателем, Левитан не выдержал. Отошел в сторону.

Наутро видим: ждет нас одна машина, десять доярок, девять мужиков с косами. И председатель в извиняющейся позе:

– Товарищи, простите… Уважаемые, вот все, что мог сделать! Ночь не спал, мужиков собрал с трех отделений! Бабы – не все доярки, тут и учительница, и дачницы, одна только вчера в гости приехала… Доярки все на фермах. С работы не снимешь, они по часам все доят, на трудодни работают. Им оплата нужна! А машину я из соседнего колхоза взял, и то – район помог! Зато на весь день…

Труд председателя был явен. Я благодарно пожал руку председателю:

– Ну, что делать, спасибо и на этом.

Ох и доволен он был, что сумел угодить. Оправдывался:

– Ну понимаете, ночь не спал!.. Слава богу, выручили! Спасибо вам, уважаемые. Ну верите, ни я, ни баба ночь не спали. Баба мне говорит, ты хоть самогонки выпей, успокойся! Какой там самогонка, только к утру вопрос с машиной разрешился, председатель райисполкома выручил! Ну, слава богу!..

– Вот видите, – говорю Левитану, – получили все, что надо, и нам же спасибо сказали!