Рустам Мамин - Память сердца

Олег очень медленно, скрупулезно выбирал точку и момент съемок, он всегда искал необычные решения. Его натренированный глаз смотрел и видел, словно в окуляр кинокамеры – кадрами, монтажно. И вместе с тем, он удивительно быстро и точно реагировал на слова собеседника в процессе таких осмотров-поисков.

В Горках мы снимали несколько эпизодов для фильма «Три весны Ленина», режиссер Л. Кристи. Вот Олег готовится к съемкам эпизода «Приезд Ленина в Горки»: он явно решил снимать «с точки зрения Ильича», будто его глазами. Вошел в комнату, поднял голову, разглядывая люстру… А я возьми да и вмешайся:

– Олег! А мне кажется, Ленин не стал бы разглядывать люстру! Что он, люстр не видел? Вспомни, как он ходил: быстро, стремительно! Вот вошел. Приостановился – кресло резное, ручной работы мастера!.. Оглядел, привычно-быстро наклонил голову… И пошел дальше!

Олег, ни словом не отозвавшись на реплику, мгновенно возвращается к дверям – идет быстро, мелкими шажками, словом, по-ленински, и примеривается, как я предложил.

Вот такое удивительное сочетание качеств в одном человеке! С одной стороны, Олег был человеком совсем непростым. Его отец был очень знаменитым летчиком, и сын держался так, словно все время помнил о достоинстве фамилии: он был подчеркнуто независим, я бы сказал, даже горделив, тяготел к внешней импозантности. И конечно, знал себе цену как оператору! И в то же время так легко мог подхватить подсказку, оборачивая ее себе на пользу!

В Ленинграде на съемках того же фильма о Ленине помощником оператора у него был паренек Виктор Бышов, озорник заядлый. И они хохмили, шутили, разыгрывали друг друга, тренируясь в скоропалительности рождения экспромтов.

Вот как-то собираемся на натурные съемки. Сижу в арендованной машине. Пришел Олег, а помощника нет. Ждали прилично. Наконец Бышов, вальяжно неся кофр, подходит к машине. Олег возмущен, с негодованием спрашивает:

– Ты что так долго? Заставляешь себя ждать!

Виктор недовольным голосом:

– Пистолет-то не заряжен был! Заряжал!.. И потом сами же сказали, «гранаты возьми». Их надо было проверить…

Арцеулов мгновенно подхватил розыгрыш:

– Ты дурака не валяй! Должен был все с вечера приготовить! Смотри, тебя уже раз предупреждали! В таком деле второго раза не бывает!.. Девять граммов, и все…

Я, зная их, не придал значения этой болтовне. Водителю говорю:

– Поехали!

И Боже!.. Водитель – какой-то не такой, будто подменили. Маленький стал – ниже на целую голову! Бледный, глазами хлопает, что-то по сторонам высматривает. Молчит как-то странно. Выехали на площадь… И вдруг водитель резко со скрежетом остановил машину и… бегом к постовому! Ну, говорю Олегу:

– Иди объясняйся!

– Я документы не взял.

Я вышел из машины, гляжу, постовой повернулся к нам боком и правой рукой уже шарит сзади, пытается пистолет достать, что ли! А водитель, сукин сын, за него прячется!.. Народ стягивается. Видит, что машина резко затормозила и с визгом остановилась в неположенном месте… И конечно, видит и постового, и водителя, который прячется…

Я демонстративно вытаскиваю удостоверение, а у нас тогда были удостоверения – ой-ой-ой! – на обложке: «Совет Министров СССР. Комитет по кинематографии». Подхожу и почти кричу:

– Мы киностудия!

Постовой видит – народ собирается, вроде он не один, успокоился…

Я говорю:

– Мы из Москвы. Киностудия. Это ребята репетируют роли свои!..

Постовой внимательно посмотрел удостоверение, подошел к машине. Посмотрел удостоверения у Арцеулова и Бышова и говорит:

– Так вы кинохроника, а говорите «репетиция»!

– Так мы работаем на хронике. А по вечерам они занимаются… в театральной самодеятельности.

Постовой отдал нам честь и с негодованием прикрикнул на водителя:

– Документы! Шалопай!

– За что, командир? – не то удивился, не то испугался водитель.

– Иди!.. Неси документы, пока не отправил суток на пятнадцать!

Водитель побежал. Принес. Постовой что-то пометил, вернул. Водитель, мрачный, сел в машину:

– Ну, москвичи, с вами не соскучишься!

Олег Арцеулов возмутился:

– Что?! Это что, я побежал к постовому?.. Или ты, Бышов?

– Как я? С гранатами да средь белого дня побегу к постовому?

Олег язвительно:

– Надо будет, и средь белого дня побежишь! И зарежешь, и выстрелишь – выполнишь все, что надо!.. Поехали, хватит! Пока везло. Но в следующий раз стреляю без предупреждения. Как за побег!..

Водитель так ничего и не понял. Всю дорогу поглядывал на меня с недоумением.

Всего лишь один пример. А сколько было таких розыгрышей! Я, конечно, об этом рассказал – к слову. Олег Арцеулов, как и всякий человек, единство противоположностей. Таким он запомнился мне более всего: строгость, суховатость облика… и какое-то залихватское детское хохмачество!

Тогда же, во время съемок в Ленинграде, мы получили телеграмму и телефонное подтверждение: «Отложить все съемки и подключиться к съемкам Романа Кармена». Дело в том, что Кармен сопровождал Фиделя Кастро, прибывшего в СССР с визитом.

Узнав в Ленгорисполкоме, когда в Ленинград прибывает Фидель Кастро, мы попросили для себя расписание мест посещения. Расписание нам дали, но предупредили, что вся группа гостей не будет строго придерживаться расписания в силу ряда непредвиденных обстоятельств, скорее намекнули: Фидель не любит принудиловки и как человек экспансивный в минуту меняет намерения.

И действительно, когда мы прибыли в соответствии с расписанием к Эрмитажу, оказалось, что гости были там намного раньше. Мы поехали к Кировскому заводу – выяснилось: они только что выехали с завода. Нам посоветовали не придерживаться расписания, а выбрать одно место и ждать там, потому что туда Фидель прибудет непременно. Мы поехали на крейсер «Аврора» – на той же черной открытой легковой машине «ЗИС», арендованной на Ленфильме.

Когда мы прибыли к стоянке «Авроры», там уже вовсю шла подготовка к приему (по расписанию гости должны были прибыть во второй половине дня). Но, видимо, и там знали, что расписание меняется, – и при виде нас началась явная суматоха, какие-то громкие команды, потом рваное: «Ойся!..»

Я бегом к трапу:

– Может, Фидель уже здесь? Опять опоздали?!

Тороплюсь, как бы не споткнуться, не упасть, не дай бог!.. А на крейсере – суматошный беспорядочный топот, громкая беготня. Несется зычная команда: «И-и-рно!»

Я заношу ногу на белую надраенную до блеска палубу, – и опять несется лихо: «Ва!.. Во!.. Во… А-а-няйсь!..»

Я поднимаю глаза… Передо мной навытяжку, по стойке «Смирно», в строю вся команда, включая офицеров! А командир, капитан первого ранга что-то четко мне говорит. Оказалось, рапортует… Отдал мне честь и протянул руку в белой перчатке. Я машинально пожал и жду, что дальше будет. И он молчит, ждет, что я скажу…