Владимир Шморгун - Красный сокол

Усиливала свои позиции на полуострове и немецкая авиация. Особенно досаждали республиканцам бомбардировщики.

И вот два Ивана, Федоров и Косенков, решили разведать аэродром, откуда совершали массовые налеты обнаглевшие фрицы. Оба считались в группе самыми зоркими. Разведка есть разведка. В ней не положено вступать в бой по собственной инициативе во вред основному заданию. Решение пришло в голову им стихийно, и они вылетели без квалифицированного инструктажа.

Засекли одиночного «хейнкеля» и — к нему. Он тоже их заметил и повернул назад. К себе, значит. Казалось, чего еще надо? Следи за ним как можно скрытнее, и дело в шлеме. Так нет же. Косенков… Что ему взбрело в голову? Взял и напал. Скорее всего, руки зачесались, глядя на удирающего фашиста. Тот ощетинился своими пулеметами, и самопальный разведчик загорелся. Сгоряча и Федоров чуть не ринулся померяться силами, видать, с матерым волком небесной чащобы. Но сдержался. Решил прикинуться овечкой.

Пристроился параллельным курсом на безопасном расстоянии сбоку. Покачал крыльями, мол, ничего страшного: нападать не собираюсь. Поговорить надо. Да немцы и сами прекрасно знали, что пулеметы истребителей могут стрелять только вперед по ходу движения. Придвинулся еще ближе.

Немцы смотрят на Федорова, Федоров — на них. Показывает рукой на сердце, дескать, люблю, сдаюсь, «будь другом». Хочу за тобой. Покачал крыльями. По всей видимости, немцы клюнули на эту удочку. Случаи предательских перелетов испанских пилотов наблюдались с той и другой стороны. Так и подлетели к аэродрому в ущелье между гор.

Бомбардир отвернул в сторону для захода на посадку, а коварный истребитель — вниз и на бреющем полете выпустил длинную очередь из пулемета по выстроенным, как на парад, бомбовозам. Несколько машин загорелось.

На аэродроме все в шоке. А навстречу «ведущий» идет на посадку, газ убрал, шасси выпустил. Как миновать такую легкую добычу? Не утерпел стреляный воробей, врезал своему проводнику от всей души, еще и «спасибо» прошептал.

К этому моменту и охрана опомнилась, зенитки проснулись. Подожгли храбрую «мошку». Мотор отказал. К счастью, самолет успел перевалить через каменную гряду. Так что зенитчики не видели, как летчик вывалился из дымной кабины и спустился на парашюте в соседнее ущелье.

В месте, куда упал Федоров, едва раскрыв парашют, было тепло и сыро. Он еще раз поклялся впредь быть осторожным, благоразумным в выборе молниеносных решений, довольствоваться синицей в руках, а не ловить журавля в небе.

Страх очутиться в плену и разделить участь изрубленного Бочарова загнал его в такую глухомань, что он потерял все ориентиры, не видел куда, в какую сторону выбираться. Блуждая в предвечерних сумерках по развилинам горного кряжа, наткнулся на тот же разведанный аэродром, от которого стремился подальше уйти. От усталости, отчаяния свалился с ног.

Не стал подниматься: решил отдохнуть, успокоиться, а утром хорошенько осмотреться.

С восходом зари обнаружил, что находится недалеко от взлетного поля. У крайнего, готового к взлету самолета, с автоматом на шее стоит часовой, облокотившись на подкрылки.

Удача, как и промашка, любит риск.

Подкравшись поближе, пленник гор выяснил, что можно попытать счастья с другой стороны. В сознании живо воскресла картина недавно подбитого «хейнкеля», взятого «в клещи» ушлыми ребятами и приземленного на свою территорию соседнего авиаполка. Тогда он осмотрел каждый прибор, ощупал каждый рычажок в кабине пилота. Теперь такая же кабина ожидала его в какой-то сотне метров. Подполз еще ближе и в открытую пошел на цыпочках к самолету. Охранник обернулся на шуршание за спиной слишком поздно: пока тянул автомат из-за головы, тяжелая боксерская рука мастера спорта угодила рукояткой пистолета аккурат по голове.

Дальше все — как по инструкции для новичков: автомат в кабину и за рычаги. Взлетел под суматошный вой сирены и сразу, как только перелетел горный хребет, вниз, на бреющий полет, чтобы потеряться из виду.

На подлете к своему аэродрому его атаковали родные «чатос». Вынужденно снизился с выпущенными шасси до высоты кустарника и по прямой, через виноградники, плюхнулся на подстраховочную посадочную полосу возле аэродрома. Охрана с винтовками наперевес, механики с пистолетами на изготовке подбежали к застывшему чужаку, приготовились к штурму.

Иван шлем, надвинул на брови и руки вверх поднял для большей комичности. Ступив на крыло, рыкнул по-русски, с придыханием, с крепкой закорючкой после тирады:

— Вы меня, черти красные, на руках отнесите к своему Хулио, ядрена вошь! — Шлем сдернул и расплылся в улыбке: исхудавший, чумазый, с фонарем под глазами. — Чего стоите… мать вашу за ногу! Ну?!.

Первым узнал его механик Педро. Закричал от радости:

— Тю, Дьябло рохо! Мама мия! Мой кабальеро! Мой Жуан!

С того момента и прилипла к Федорову невольно вырвавшаяся из груди механика сочная кличка «Красный Дьявол», перекочевавшая из радиовещания в полк. А Пассионария потом лишь узаконила это прозвище в своих речах перед публикой.

Зато и охранители политической благонадежности на Родине, когда до них дошло донесение об этом невероятном побеге из гнезда «Кондора», записали угнанный бомбардировщик на свой счет с большой закорючкой возле фамилии угонщика.

Угнать самолет с военного аэродрома действительно мог только дьявол. Его стали бояться пилоты из вражьего стана.

Летчики-истребители из воздушной армады «Кондор», узнав о дерзости Красного Дьявола, норовили избегать встречи с ним в открытом бою. Лишь командир бипланов «Микки-Маус» Адольф Галланд высказал желание поохотиться на Красного Дьябло при условии, что он пересядет в новейший истребитель БФ-109. Но командование резонно ответило, что командир «Микки-маус» должен летать на тех же самолетах, что и его подчиненные.

Галланд случайно «встретился» с Красным Дьяволом. Тот, как всегда, был на своей «мышке» с открытой кабиной. Не раз выходивший победителем в стычках с английскими пилотами, действующими в его секторе, немец вынужден был уклониться от боя, еле уволок на свою территорию крылья, изрешеченные пулями «моски».

После этого неприятного случая он притворился больным ревматизмом, обманул врачей и таким способом добился перевода на новый истребитель серии «Мессершмитт-109». Но повторно встретиться с Красным Дьяволом, наводившим ужас на немецких летчиков, ему не довелось.

Погружаясь все глубже в болото политических амбиций и военной беспомощности в результате нехватки оружия и единого мнения, Республика медленно угасала, уступая врагам один рубеж за другим. Падал и международный авторитет, благодаря ярко выраженной инициативе Народного фронта отстоять демократию в стране с позиций коммунистической партии.