Екатерина Андреева-Бальмонт - Воспоминания

Литовцы уже зовут меня на осень и на зиму в Ковно. Предлагают прочесть курс мировой литературы. Я по существу ответил «да». И мысль, что, быть может, ты и Ниника смогли бы со мною в Ковно свидеться, волнующе манит. Но об этом нужно еще много подумать. Прежде всего нужно овладеть языком.

Моя любимая, целую глаза твои. Люблю тебя и Нинику.

Твой К.

1928. 29 августа. Вечер. Капбретон

Катя моя любимая, два дня, как я послал тебе № «Europe» с переводом отрывков из воспоминаний Т. Кузминской, сделанным тетей Сашей. Надеюсь, что он благополучно прибудет к тебе. Мне горько, что нет именно той, кого бы обрадовало напечатание хоть части работы. Сколько было пустых разговоров и дутых обещаний. Я, вообще, за эти годы рассмотрел здешних болтунов. Изношенные снобы, себялюбцы, слепцы и ничтожество. Моя душа — с Литвой и Славией. Дошел ли до вас мой «Врхлицкий»? С сентября я приступаю вплотную к составлению целых четырех сборников: «Песни и сказки Литвы», «Чешские поэты 19-го и 20-го», «Народные песни Сербии и Хорватии», «Болгарские народные песни». В душе тревожно: хочется уехать в Литву, но ежеминутно там может вспыхнуть война с Польшей; меня зовут в Хорватию, но она во вражде с Сербией; мне каждую минуту можно устроить поездку в Болгарию, где влияние моей поэзии огромно, но она внутренно разодрана. Ты знаешь, как мне ненавистна ненависть и как я задыхаюсь от воздуха распри. И ты лучше, чем кто-либо, моя Катя, поймешь, сколько боли в моем сердце. Поистине, я счастливый несчастливец, или, вернее, несчастный счастливец. И вот — жду знака от Судьбы. Дай мне совет, милая. Весть о смерти Модеста {137} 137 о смерти Модеста. — Модест Александрович Дурнов (1868–1928) — архитектор, художник, поэт. лишь на миг во мне отозвалась. Я полон невыносимой тоски о моей единственной Тане {138} 138 …о моей единственной Тане. — Татьяна Осипова — последняя любовь К. Д. Бальмонта. См. часть 3. Последний роман. . Такой потери в моей жизни еще не было, и слезам моим нет конца. Моя милая, моя родная, моя желанная Катя, я целую тебя и люблю. Как хотел бы я тебя увидеть, любовь! Твой К.

1928. 29 сентября. Ночь. Капбретон

Катя моя родная, всем сердцем устремляюсь к тебе и к Нинике. Вы обе, мои единственные, написали мне такие благословенные, из сердца любящего излучившиеся слова о Тане О. и моей боли, как будто вы обе знали, хорошо знали мою ушедшую Таню. Кроме вас, никто мне не сказал тех слов, которых ждала и напрасно жаждала моя измученность. В письме Ниники и в твоем письме, Катя, я снова увидел, какие вы свыше посланные, какие вы чудесные, какие вы исключительно-неповторимо-настоящие. И вот точно нет разлуки. Милые лица ваши вижу, и желанные голоса говорят мне. Я не брошен в безводный колодец. Я не в сжигающей пустыне. А, и все-таки больно мне, больно. Я напишу подробно и тебе, и Нинике на днях. Горюю за тебя, Катя, что последняя предсмертная весть от Миши {139} 139 …последняя предсмертная весть от Миши. — Речь идет о последнем письме брата Екатерины Алексеевны Михаила Алексеевича Андреева, скончавшегося в 1928 г. до тебя не дошла, и ты не могла излить ему свою несравненную сестринскую любовь. Ведь он никого так не ценил, как тебя. Вспоминаю, каким он был, когда мы у него с тобою встречались, каким он был, когда мы венчались — и потом. В нем было то же душевное изящество, та же будто замкнутость, а на деле — осмотрительность застенчивости, что еще пленительнее было в тете Саше. И его последнее письмо! Какая ясная высота кристальной души! Хорошо, что он умер именно так. И такими минутами меряется человек мерой необманчивой. Мушка собирается в Париж. Я буду здесь до 13 ноября. Потом, верно, уеду в Югославию.

Любимая, глаза твои целую и Нинику. Твой К.

1929. 28 июня. Буска

Катя любимая, Катя, родная моя, спасибо тебе и Нинике за два ваших дивных письма, пришедших как раз утром 4/17 июня, в день моего рождения. Как я был счастлив узнать, что Ниника благополучна, что ребенок [201] Андрей, родившийся в Козельске. сильный и рыженький и похож на меня. Я горд, клянусь. Когда я рассказывал здесь обо всем этом моему польскому другу, скрипачу К., мы вместе весело смеялись на словечки моих внуков (ужели воистину у нас есть внуки, Катя?) о их новом братишке, а Елена, не без некоторой ревности, сказала, что впервые она увидала на моем лице «выражение радости счастливого дедушки». И все-таки: внуки у меня есть, и я счастлив этим, но, однако, и все-таки я не дедушка. И отцом-то, увы, я себя редко чувствую. Милая, я шлю тебе и Нинике эдельвейсы с Шипки, подаренные мне болгарским учителем, композитором, собирателем болгарских народных песен, он также учит музыке слепых. Шлю также очерк «В отъединении». Думаю, что он дойдет до тебя. Мне хочется притом сказать то, что иногда больно встает в моей душе: мне кажется, что мы за рубежом не чувствуем и не понимаем многого из того, что сейчас происходит в России. Ты знаешь, я слишком поэт и только поэт, чтоб заковаться в какую бы то ни было формулу. Хоть бы на миг увидать вас всех и деревенскую Русь. Целую тебя. Твой К.

1929. 2 дек. Ночь. Капбретон

Катя родная и любимая, не знаю, довеется ли до тебя эта моя писулька вовремя, то есть ко дню твоему, когда, верно, вспомнишь меня особенно живо. Хотелось бы. У меня, правда, ничего хорошего сейчас нет, чтоб рассказать. Напротив, Судьба меня опять испытывает. Вчера получил из Америки известие, что та поддержка, которая целых три года или больше давала мне душевное спокойствие, прекратилась. Но я птица обстрелянная. Вчера я весь день был в прострации. А к вечеру сел за пишущую машинку и сегодня, час тому назад, кончил новую повесть «Вороний Глаз» (из дней далеких: Шуя, Иваново-Вознесенск). А завтра буду писать очерк «В лесах Литвы». Ну, словом, я все тот же и другим быть не могу. У нас теплынь. По утрам качаю воду для дома на колодце в садике — в пижаме и в туфлях. Переглядываюсь с синицами. И с молниями также. Ведь к нам всегда прилетают грозы с Пириней.

Радость моя любимая, целую тебя и всех гостей твоих, кто с тобой. Твой К.

1933 г. 13 января

Моя милая Катя, родная и вечно любимая, всегда-всегда ты со мной в яви и во сне. Нет почти ни одной ночи, когда бы ты не снилась мне с ярко сияющими черными глазами, полными живой улыбчивости. И всегда бывает так, что я во сне впадал в кажущиеся мне безвыходными затруднения — не отмыкающиеся двери, крутые лестницы, путаные переходы, и в минуту, когда гибель уже настала, ты, весело смеясь, протягиваешь свою милую, красивую руку и спасаешь меня. Любимая, тебя и Нинику любит все мое сердце.

1933 г. 18 апреля

Моя милая, родная и любимая Катя, каждая моя мысль о тебе и Нинике светит мне ласково и расцветает во мне нежными весенними цветами. Солнце, наконец, расцветило кругом целое множество плодовых деревьев. Белеют яблони, груши, вишни. Алеют персиковые деревца. Роскошная цветет и уже осыпается магнолия, такая душистая, что издалека ее чувствуешь. Клумбы и лужайки пестреют золотыми одуванчиками, белыми маргаритками, золотыми, алыми и белыми тюльпанами. Нет цветка, который бы не напоминал мне тот или иной счастливый миг моей любви к тебе, единственная, и к светлоглазой Нинике. Целую и нежно люблю вас.