Е. Готтендорф - Герман Геринг

Высадка англо-американских войск в Нормандии произошла 6 июня 1944 г. Люфтваффе не оказали им существенного сопротивления, совершив в первый день сражения всего 30 вылетов, в которых участвовали 319 самолетов. Вот когда немцам пригодился бы скоростной реактивный истребитель, но его создание было отложено по приказу Гитлера, а реактивный бомбардировщик «Ме-262» пока только проходил испытания. Геринг приказал срочно перебросить во Францию все истребители, предназначенные для защиты территории Германии, но этого так и не удалось сделать, по разным техническим причинам, — главным образом из-за нехватки горючего, дефицит которого ощущался все острее. Многие нефтеперегонные заводы были разбомблены, и Геринг только беспомощно пожимал плечами в ответ на настойчивые вопросы фюрера о том, смогут ли люфтваффе, в конце концов, дать отпор противнику или нет?

Но вот 12 июня произошло событие, на которое нацистское руководство возлагало много надежд: состоялся первый пуск ракет «Фау-1», направленных на Лондон и на Южную Англию. Это было знаменитое «оружие возмездия» («фергельтунгсваффе»), с помощью которого фюрер хотел покарать англичан за бомбардировки германских городов и принудить их к миру. Ракету разработал конструктор Вернер фон Браун по заданию люфтваффе; в свое время, когда составляли программу на создание этого оружия, встал вопрос о том, что следует изготовить в первую очередь: ракету для поражения наземных целей или же сверхточную зенитную ракету, позволяющую легко сбивать вражеские бомбардировщики? Гитлер сделал выбор в пользу ракеты «земля-земля» и теперь предвкушал, как, обрушив на Лондон новое «чудо-оружие», поставит Англию на колени. К его разочарованию, этого не произошло, хотя ракеты «Фау-1» и «Фау-2» нанесли английским городам немалый урон и убили много мирных жителей (около 16 000 человек).

В Германии нашлись люди, не пожелавшие следовать за фюрером по пути к катастрофе. Группа военных и гражданских лиц, пользовавшихся известностью и авторитетом в германском обществе, организовала заговор против Гитлера и совершила несколько попыток покушения на него, окончившихся неудачно. Заговорщики собирались уничтожить также и Геринга, как преемника Гитлера, и Гиммлера, поскольку он возглавлял полицию и был одним из руководящих деятелей рейха, на которых опирался нацистский режим.

20 июля 1944 г. полковник резервной армии граф Клаус Штауффенберг оставил мину замедленного действия в ставке Гитлера «Вольфшанце», в комнате, где фюрер проводил совещание о положении на Восточном фронте. Произошел взрыв большой силы, в результате которого погибли 24 человека; многие были ранены — но фюрер почти не пострадал, отделавшись небольшой контузией. Геббельс потом заявил, что «его спасло божественное Провидение для блага Германии».

Гитлер жестоко расправился с заговорщиками. Многих расстреляли, некоторых задушили при помощи проволоки или подвесили за ребра на крюках, как свиные туши на бойне, заставив долго мучиться. Сцены расправ засняли на пленку и показывали в назидание солдатам, членам партии и курсантам военных училищ, «для воспитания у них духа патриотизма и преданности фюреру»; некоторые из зрителей падали в обморок во время сеанса или уходили, не досмотрев фильм до конца. Гитлер, требовавший все новых казней, несколько раз с увлечением посмотрел «картину» и заставлял смотреть ее своих сотрудников (говорили, что Геббельс, боясь лишиться чувств во время просмотра, закрывал себе глаза двумя руками).

Всего, по данным гестапо, было арестовано 7000 человек, и среди них — люди, известные всей Германии: адмирал Канарис, фельдмаршал Вицлебен, граф Шуленбург, пастор Бонхеффер и другие. Штауффенберг был расстрелян одним из первых. Немецкий писатель и дипломат Ганс Гизевиус писал о нем: «Штауффенберг не хотел, чтобы Гитлер увлек за собой в могилу всю армию, он считал, что спасти армию — значит спасти родину, и он не был одинок в этом убеждении».

Геринг посетил место покушения и осмотрел штабной павильон, развороченный взрывом. Увиденное, как и все случившееся, произвело на него удручающее впечатление; он расстроился и потерял контроль над собой во время чаепития, последовавшего за осмотром. Когда собравшиеся за столом видные нацистские руководители и военачальники (среди которых был и Муссолини, приехавший выразить сочувствие фюреру) заспорили о причинах случившегося, Геринг излил свой гнев на Риббентропа, обвинив его в том, что он «навязал немцам эту войну», как раз тогда, когда он, Геринг, вел переговоры о мире через Далеруса. Риббентроп попытался возражать, и разгневанный рейхсмаршал, назвав его «ничтожеством и жалким торговцем шампанским», приказал ему замолчать и едва не стукнул своим тяжелым жезлом, так что его едва утихомирили.

Фюрер сильно изменился после покушения. Он все-таки пострадал от взрыва (хотя и старался не показывать этого): у него болели уши, подергивалась щека и стала плохо сгибаться левая рука, но главное — изменилось его отношение к окружающим: он перестал доверять кому бы то ни было и везде подозревал врагов. «Что касается его твердости, то она превратилась в жестокость, — вспоминал генерал Гейнц Гудериан, — а склонность к блефу сменилась откровенной нечестностью. Теперь он часто лгал без малейшего колебания, полагая, что и другие лгут ему. Он никому больше не доверял, и с ним стало трудно иметь дело. Он часто терял самообладание, становился все более несдержанным в выражениях. С каждым месяцем это все больше превращалось в пытку, и никто не мог повлиять на него сдерживающим образом».

Что касается Геринга, то он после событий 20 июля постарался сделать все возможное, чтобы показать свое сочувствие и преданность фюреру. Он предложил ввести в армии вместо общепринятого воинского приветствия (прикладывание правой руки к голове) нацистский партийный салют, сопровождавшийся возгласом «Хайль Гитлер!»; фюрер был удивлен, но тут же издал соответствующий указ. Это, однако, не спасло Геринга от сыпавшихся на него упреков в небоеспособности люфтваффе. Раньше, когда он рапортовал о достижениях и когда люфтваффе одерживали победы, все были довольны; теперь же, когда настал критический момент и обнаружились все просчеты (виновником которых был не только Геринг), весь позор пал на него! Факты, говорившие о проигрыше воздушной войны, были ужасны, от них некуда было деться и любые оправдания казались бессмысленными.