Е. Готтендорф - Герман Геринг

Послушав объяснения офицера-консультанта, Геринг сказал: «Ну ладно, достаточно, все это я слышал еще год назад! Покажите-ка что-нибудь новенькое!» После этого вся группа направилась наверх, на смотровую площадку, устроенную на крыше барака; генералы, украшенные орденами и аксельбантами, с трудом стали подниматься по крутой железной лестнице. Геринг, желая, кажется, показать, что такое восхождение для него — пустяк, неожиданно достал из кобуры тяжелый пистолет, прокрутил его несколько раз на пальце и хотел подбросить вверх, но адъютант, видимо привыкший к подобным фокусам, осторожно забрал у него оружие и сказал вполголоса, укоризненно, как нянька: «Не надо, ведь он заряжен, это небезопасно!»

Когда все столпились на площадке, послышалась команда «Пуск!», и ракеты, стремительно оторвавшись от земли, вонзились, грохоча, в серые нависшие облака и пропали из вида, так что прибор оптической наводки оказался совершенно бесполезным. Геринг, подавив зевок, произнес: «Ну вас к черту! Вечно у вас что-то не ладится! Когда ни придешь — всегда одно и то же!»

После этого объявили, что состоится пуск ракеты «Фау-2», и рейхсмаршал оживился. По словам Дорнбергера, «он вел себя как ребенок: то и дело заглядывал в стереотрубу, а потом таращился на лес, где находилась пусковая площадка. Наконец, впереди, среди деревьев, поднялись клубы дыма, раздался прерывистый стук двигателя первой ступени, и ракета с громовым ревом свечой взмыла вверх, наклонилась, легла на курс и быстро исчезла в облаках, нависших над лесом. Геринг засмеялся от удовольствия, как дитя, перед которым тряхнули красивой погремушкой, полы его шубы распахнулись, он прижал меня к животу и громко сказал: «Великолепно! Это другое дело! Теперь будет о чем порассказать на съезде партии, когда наступят спокойные времена!»

Потом он поехал на испытательный полигон «Пенемюнде-вест», где доктор Крамер из фирмы «Рур-сталь» проводил демонстрацию ракеты «Х-4» типа «воздух-воздух», запускавшейся с самолета. Испытания прошли успешно, и доктор Крамер обратился к Герингу: «Герр рейхсмаршал, эту ракету нужно пустить на доработку в первую очередь, иначе опять все застопорится!» В ответ Геринг, пожав плечами, сказал с кривой улыбкой: «Я-то могу вас поддержать, но что толку! Стоит мне выйти из штаба, как мое решение сразу же кто-нибудь отменит; мое слово теперь ничего не значит даже в моей собственной «лавочке»!»

Геринг одним из первых в Третьем рейхе понял, что люфтваффе фактически разгромлены, и в сентябре 1944 г. сказал Гитлеру, что хотел бы отправиться на Западный фронт, в 1-ю парашютно-десантную армию, но фюрер наотрез отказал ему в этом, заявив: «Не хватает еще, чтобы вас там убили, или, того хуже, взяли бы в плен!» Пришлось подчиниться. Геринг сделал своим главным военным штабом Каринхалле, откуда стал руководить действиями люфтваффе вместе с генералом Коллером, новым начальником штаба, часто у него бывавшим. Эмми и Эдца тоже жили в Каринхалле.

Неприятные вести с фронта шли одна за другой. В ноябре 1944 г. была сформирована первая эскадрилья двухмоторных реактивных истребителей «Ме-262» (40 самолетов) под командованием известного аса, майора Вальтера Новотны, на счету которого числилось 258 сбитых самолетов. К разочарованию Геринга, первые вылеты этой эскадрильи не имели успеха; майор Новотны погиб в воздушном бою, и эскадрилью расформировали, разослав самолеты по другим частям. Гитлер, прослышав об очередной неудаче люфтваффе, со злостью сказал о Геринге: «Ну вот, опять провал! У него ничего не получается! Это все потому, что Геринг — не революционер, а самый настоящий буржуа! Он на всех влияет плохо, у него и жена — не национал-социалистка!» Геббельс, к которому была обращена эта тирада, одобрительно поддакнул фюреру: он тоже слышал, что Эмми Геринг с пренебрежением отзывается о нацистских порядках и дружит с евреями.

11 ноября 1944 г. Геринг провел в берлинской авиашколе совещание заслуженных офицеров люфтваффе, продолжавшееся два дня. Один из его участников позже вспоминал:

«Это было блестящее собрание «героев нации», лица которых, знакомые всем немцам, постоянно мелькали в кадрах кинохроники и не сходили с обложек журналов. Все они выглядели мужественными и подтянутыми: крепкие молодые люди, державшиеся с полной уверенностью. Осеннее солнце, заливавшее светом актовый зал школы, ярко вспыхивало на их погонах и наградах. Здесь собралось командование и самые заслуженные офицеры люфтваффе, обладатели почетных орденов».

Геринг, выведший на сцену, был одет в серо-голубой мундир с белыми шелковыми отворотами; он тяжело уселся за стол, помолчал с минуту, а потом придвинул микрофон, и в зале загремел его звучный голос с металлическим оттенком: «Господа, вы мои самые храбрые и опытные солдаты, и я позвал вас сюда для того, чтобы вы могли критически оценить все недостатки нашей службы и указать на то, что нуждается в улучшении. Однако ваша критика не должна распространяться на меня, вашего главнокомандующего! Вы должны помочь мне восстановить репутацию люфтваффе. Этого ожидает от нас народ, которому надоели наши поражения!»

По словам офицера (это был Штейнгоф), «Геринг приободрился от собственной речи: его щеки порозовели, а маленькие глазки заблестели. Меня всегда удивлял его рот: большой, энергичный и твердо сжатый, он имел волевое выражение и одновременно выдавал чувственность этого человека и его пристрастие к удовольствиям».

Получив указание насчет того, что критиковать хоть и можно, но с оглядкой, офицеры, выходившие к трибуне, высказались все как один в духе преданности национал-социализму и делу фюрера. Многие из них считали, что воюют за Германию, а не за партию и ее идеи, но предпочли держать свое мнение при себе. В конце собрания Галланд прислал Штейнгофу записку: «Рейхсмаршал, по настоянию фюрера, снова собирается организовать эскадрилью реактивных истребителей, не хотите ли ее возглавить?» Штейнгоф ответил: «Спасибо, теперь не хочу!»

12 ноября 1944 г. Галланд доложил Герингу, что переформировка и пополнение люфтваффе закончены и что они готовы к новым боям. В строю находилось 3700 боевых самолетов с экипажами, такого еще не бывало за всю историю германской авиации. Однако, вся эта внушительная сила направлялась, по замыслу фюрера, не на защиту территории Германии, а на поддержку нового немецкого наступления-в Арденнах. Это была очередная смелая идея Гитлера, задумавшего нанести решительное поражение союзникам на Западе, чтобы развязать себе руки для борьбы против наседавших русских.