Дмитрий Ястржембский - Гоголь в Москве (сборник)

Он уехал в Москву, и я написал к нему письмо, в котором сделал несколько замечаний и указал на особенные, по моему мнению, красоты… Гоголь был так доволен, что захотел видеть меня немедленно. Он нанял карету, лошадей и в тот же день прикатил к нам в Абрамцево… Гоголь прожил у нас целую неделю; до обеда раза два выходил гулять, а остальное время работал… Мы просили его прочесть следующие главы… Тут он сказал мне, что он прочел уже несколько глав А. О. Смирновой и С. П. Шевыреву, что сам увидел, как много надо переделать и что он прочтет мне их непременно, когда они будут готовы. 6 сентября Гоголь уехал в Москву“19.

Однако воспоминания С. Т. Аксакова о втором приезде Гоголя в Абрамцево значительно расходятся с его письмом к сыну Ивану, написанном через день после отъезда писателя из усадьбы — в четверг 29 сентября. „Мать с Гоголем собирались в Москву, куда и уехали во вторник… Ты не знаешь о вторичном приезде к нам Гоголя. В прошедшую середу (но не вчера), часов в 8 вечера, Гоголь удивил нас своим приездом, который был, вероятно, следствием моего письма к нему о первой главе второго тома „Мертвых душ“… Гоголь пробыл у нас 6 дней“19. Следовательно, Гоголь вторично приехал в Абрамцево лишь 21 сентября, а уехал не 6-го, а 27 сентября.

Гоголевские приезды в Абрамцево являются значительнейшими фактами в литературной истории этой подмосковной усадьбы. Они усиливают ее ценность как мемориального памятника, связанного, кроме того, с пребыванием здесь И. С. Тургенева, М. С. Щепкина, М. Н. Загоскина, А. С. Хомякова, Киреевских. „От каждого из них, ни в одном, так в другом, оставалась здесь видимая память и сохранились следы их пребываний. Вот. комната, где подолгу живал Гоголь, и тот самый диван, на котором он спал… Эта „гоголевская“ комната была в верхнем этаже, светлая и просторная, — вспоминает один из абрамцевских посетителей еще в аксаковские времена… — Когда я остался один в предоставленной мне комнате (это была именно „гоголевская“ комната), я не без особенного чувства осматривал все ее подробности. И обои на стенах, и мебель, и даже набросанные там и сям книжки, брошюры и бумаги, то в раскрытых конторках, то где-нибудь прямо на столе, казалось еще хранились от тех времен. Малейшее чернильное пятнышко на столе, оставшееся от давно брызнувшего пера, казалось мне тут дорогим следом“20.

Иван Сергеевич Аксаков

Все лучшие произведения самого С. Т. Аксакова написаны — вернее, продиктованы — в Абрамцеве (он последние годы страдал тяжелою болезнью глаз): „Записки об уженье рыбы“ (1847 г.), „Записки ружейного охотника“ (1852 г.), „Семейная хроника“ (1856 г.), „Детские годы Багрова-внука“ (1858 г.).

В 1870 году усадьба, став собственностью крупного финансового деятеля и мецената С. И. Мамонтова, вновь оживает. „Мамонтовский кружок“, сыгравший заметную роль в русском искусстве, связан почти всеми своими именами с Абрамцевым. Здесь жили и творили И. Е. Репин, В. М. Васнецов, М. А. Врубель, В. Д. Поленов, В. И. Суриков, В. А. Серов, Н. В. Неврев, И. И. Левитан. По проектам участников „мамонтовского кружка“ возник ряд новых построек в парке: избушка на курьих ножках, церковка и другие. Советские художники образовали возле усадьбы новый поселок, НовоАбрамцево, где плодотворно развивают славные традиции „мамонтовского кружка“. Сама усадьба ныне превращена в музей-заповедник [29].

К этому же лету относится посещение Гоголем в Муранове литератора Н. В. Путяты, приятеля А. С. Пушкина и Е. А. Баратынского. Впервые они встретились, вероятно, за границей в 1836 году. До 1849 года Аксаков еще не был знаком со своими соседями Путятами. Познакомил их Гоголь. Сохранилось письмо его к Н. В. Путяте, без точной даты, но относящееся, по-видимому, к первому приезду его в Абрамцево. „Известите меня, — пишет Гоголь Путяте через нарочного, — …будете ли вы дома сегодня и завтра, потому что, если не сегодня, то завтра я и старик Аксаков, сгорающий нетерпением с вами познакомиться, едем к вам“. Одна из комнат в верхнем этаже мурановского дома еще со. времен Путяты получила название „гоголевской“: в ней ночевал великий писатель. Здесь до сих пор сохранился удобный приземистый диван — „crapaud“ („жаба“), на котором отдыхал Гоголь. Над диваном висит малоизвестный портрет Гоголя, принадлежавший Путяте, — литография Шамина 1852 года…»21. После Великой Октябрьской социалистической революции это поместье, связанное с именами Аксаковых, Баратынского, Гоголя, Дениса Давыдова и Тютчева, стало Музеем-усадьбой им. Ф. И. Тютчева, обильно посещаемой подмосковными экскурсантами [30]. Вполне возможно, что Гоголь встречался с Путятой и в Москве. Путята в середине 1850-х годов жил в доме Майкова на Тверском бульваре (ныне № 27). Жил ли он здесь ранее — неизвестно.

Аксаковы были вынуждены держать квартиру в Москве для больной дочери Ольги, которая находилась под постоянным наблюдением известного московского врача А. И. Овера. Жена С. Т. Аксакова писала 25 ноября 1849 года сыну Ивану в Ярославль, где он тогда находился на службе: «…я уже 10 дней здесь, приехала нанимать другой дом для Олиньки, нанят дом большой и известно теплый, с мебелью; словом дом Высоцкого доктора, в Филипповском переулке…»22.

В этом доме семья Аксаковых прожила две зимы, что подтверждают письма И. С. Аксакова. 25 декабря 1850 года он пишет: «Наши живут в Москве, в том же доме, т. е. в доме Орловского, бывшем Высоцкого», а 9 апреля 1851 года адресует: «…в Москву (на Арбат в Филипповском переулке в доме Орловского, бывш. Высоцкого)…»23 [31].

По свидетельству В. С. Аксаковой, этой зимой они «поздно переехали в Москву, к 1 января 1850 года»24. В январе 1850 г. — вспоминает С. Т. Аксаков — «Гоголь прочел нам в другой раз первую главу „Мертвых душ“. Мы были поражены удивлением: глава показалась нам еще лучше и как будто написана вновь. Гоголь был очень доволен таким впечатлением и сказал: „Вот что значит, когда живописец даст последний туш своей картине. Поправки, по-видимому, самые ничтожные: там одно слово убавлено, здесь прибавлено… и все выходит другое…“. Оказалось, что он воспользовался всеми сделанными ему замечаниями. Января 19-го Гоголь прочел нам вторую главу второго тома „Мертвых душ“, которая была довольно отделана и не уступала первой в достоинстве; а до отъезда своего в Малороссию он прочел третью и четвертую главы»25.

Нередко и С. Т. Аксаков пользовался критикой Гоголя. Арнольди рассказывает: «Однажды он пришел к нам от С. Т. Аксакова, где автор „Семейной хроники“ читал ему свои „Записки ружейного охотника“… Гоголь говорил тогда, что никто из русских писателей не умеет описывать природу такими сильными, свежими красками, как Аксаков»26.