Пирмин Майер - Парацельс – врач и провидец. Размышления о Теофрасте фон Гогенгейме

Эта курьезная выдержка из «Большой хирургии» больше, чем реконструкция маршрута странствий Гогенгейма, говорит нам о характере парацельсовской опытности, которая красной нитью проходит через все естественнонаучные и медицинские труды Гогенгейма. Он выступает за энергичную, живую, человечную науку, воспринимающую человеческую личность в ее целостности. Немецкое слово «опытность» (Erfahrenheit) происходит от глагола fahren, который, в свою очередь, восходит к древневерхненемецкому faran. Обычно faran употреблялся для описания длительного странствия с сумой за плечами. В знаменитых «мерзебургских заговорах» этот глагол используется для описания путешествия на коне. Именно в странствиях приобретается опытность. И можно смело сказать, что Гогенгейм был не единственным, кто выбрал нелегкий путь вечного скитальца. Он не только обращал свою опытность против цирюльников, банщиков и доморощенных лекарей, но и пытался сделать ее краеугольным камнем вынашиваемой им реформы университетского образования. Странствующий доктор ополчался не только на ученых, но и на полуобразованных ремесленников от медицины. Приведенная выше цитата служит примером «аутопсии» неутомимого странника, которую не следует путать с простым перечислением школ и университетов. Их количество не обязательно свидетельствует о наличии у человека собственного аутентичного мировоззрения. Приведенная выше история не является единичной. За пять лет, с 1515 по 1520 год, Гогенгейм увидел и познал многое из того, что заложило основу его практического учения и составило фундамент его опытности.

Еще одним примером этой опытности являются наблюдения за развитием и последующим лечением зоба, о которых Гогенгейм подробно говорил в своих базельских лекциях. Если «у человека развивается зоб, значит, он был связан с горным делом», гласит сделанное им обобщение отдельных случаев. Он выделяет области Пинцгау, Этшланд и Граубюнден, жители которых наиболее подвержены этому заболеванию. Говоря о минералогическом происхождении зоба, он обращает внимание на состав воды в Пинцгау, который способствует развитию болезни (IV, 223). Одновременно он замечает, что видел в Этшланде женщин, которые пьют на восходе солнца собственную мочу и избавляются от зоба. Для лечения зоба Гогенгейм рекомендует различные солевые препараты. Среди них он называет венгерскую соль, которую жители Этшланда из-за ее благотворного воздействия называли солью от зоба (IX, 225). В этой связи способ лечения мочой не вызывает у Гогенгейма удивления. На фоне учения о трех принципах уринотерапия представляет собой не что иное, как один из вариантов лечения солью. Указывая на географическую широту распространения зоба, Гогенгейм говорит о специфике лечения этого заболевания в каждой области. Так, по его мнению, «зоб у жителей Граубюндена» требует комплексной терапии, так что его нельзя вылечить какой-то одной травой или определенным видом соли. [275] Подробное описание зоба у Парацельса насыщено примерами из собственного опыта, в которых автор придает большое значение традиционному лечению. Описанные им виды зоба, обусловленные тем или иным географическим положением, относятся к такого рода заболеваниям, когда одна только постановка диагноза говорит о том, что врач обладает недюжинными познаниями в географии и космографии, а также имеет за плечами огромный практический опыт. Гогенгейм сам говорит об этом в своей «Апологии», написанной в период его жизни в Каринтии. В базельских лекциях Парацельса различаются два пути лечения болезни: «медицинский», который включает в себя различные виды солетерапии, и «инструментальный», предполагающий хирургическое вмешательство. Следует отметить, что в лекциях ничего не говорится о кровопускании, которому придавалось большое значение в учении о четырех жидкостях и которое так мало значило в реформированной медицине Парацельса. Эти и многие другие наблюдения Гогенгейма показывают, что свойственные ему природные дарования и способности в области медицины были усилены практическими знаниями, приобретенными индуктивным путем. При этом странствующий доктор отчетливо осознает границы индукции. «Не доверяй своей опытности в вещах, связанных с природой, – писал он. – Врач распоряжается ими так же, как распутник распоряжается сердцем женщины. Он думает, что обладает чем-то, чего на самом деле у него нет, поскольку он не может доверить ей ничего из того, что у него есть» (IV, 496). Приведенное высказывание из комментариев на Гиппократа не следует понимать буквально. Это не столько отрицание надежности индуктивного метода, сколько осторожное предупреждение в духе сэра Карла Поппера. [276]

Четкое представление о границах эмпирической науки не умаляет значения опытности. В идеале серьезный исследователь должен обойти всю землю, чтобы в совершенстве познать изучаемый предмет. Стимулируя любознательность своих слушателей и читателей, Теофраст в то же время не выходил за рамки Старого Света и парадоксальным образом не проявлял интереса к новооткрытым землям. [277] Гогенгейм соизмерял свои знания с количеством пройденных километров. В полемике он не переставал подчеркивать, сколько земель, городов, областей и горных тропок осталось за его спиной. В отличие от современной химиатрии и биомедицины, врачебное искусство Парацельса можно назвать не микро-, но, скорее, макроскопичным. Оно не замыкается на исследовании деталей того или иного феномена, но является отражением и творческим осмыслением мировых процессов. Многочисленные географические объекты, дотошно перечисляемые Гогенгеймом, не имеют для него самостоятельной ценности. Они служат наглядной иллюстрацией медицинской программы, ориентированной на мир и человека в их целостности.

Макроскопический подход Парацельса хорошо прослеживается в следующем широко известном отрывке из его сочинения: «Неужели тот опыт, который я приобрел, принимая участие в военных походах в Венецию, Нидерланды и Данию, побывав в Неаполе, посетив Литву, Голландию, Венгрию, Далмацию, Хорватию, Родос, Италию, Францию, Испанию, Португалию, Англию и все немецкие земли, будет осмеян и предан забвению?» (VII, 374)

И в другом месте он пишет: «Я долгое время перенимал опыт выдающихся людей в немецких, итальянских и французских школах. Там же я стремился познать основы медицинского искусства. Я узнавал о медицине не только из лекций, рукописей и книг, но пытался расширить свои познания во время странствий. Мне пришлось побывать в Гранаде, Лиссабоне, Испании, Англии, Бранденбурге, Пруссии, Литве, Польше, Венгрии, Валахии, Словении, на Карпатах и в других землях, которые не стоит и называть. В крупных городах и небольших местечках я не переставал усердно расспрашивать знающих людей о том, что меня интересовало» (X, 19). «Я подвергаюсь нападкам со стороны людей, которые ведут войну против меня. Они изгнали меня из Литвы, затем из Пруссии и, наконец, из Польши. Я не пробудил симпатии по отношению к себе в Нидерландах, я пришелся не ко двору в университетах, я не нравился ни иудеям, ни монахам. И все же я благодарю Бога за то, что меня любят больные, которых я лечу по-своему. Ведь если бы я лечил их по рецептам Авиценны, то мне нечем было бы хвалиться…» (VI, 180). И далее: «Побывайте на ярмарке во Франкфурте, посетите земли московитов и… полюбуйтесь на звезды у святого Иакова (Сантьяго-де-Компостела)… и вот когда вы сможете похвастаться приобретенным опытом, то можете смело называть себя врачом» (VI, 350).