Ронни Касрилс - Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Тот факт, что Махарадж, Гебуза, я и другие тайно прибыли в страну до, а не после отмены запрета на нашу организацию, не мог при честном анализе рассматриваться, как враждебное намерение. Готовясь к приостановке вооружённой борьбы, АНК чётко разъяснил, что она будет прекращена только после принятия новой конституции.

К тому времени, когда в тот холодный зимний день я без лишнего шума появился на футбольном стадионе около Соуэто, там собралась ликующая толпа примерно в 50 тысяч человек. Я приехал в гриме и поспешил в раздевалку, чтобы привести себя в состояние, соответствующее случаю. Я появился из туннеля, по которому игроки выходят на поле, в красной партийной рубашке с короткими рукавами, украшенной серпом и молотом и надписью «Укрепляй партию» на груди, и с шарфом цветов АНК (чёрный, зелёный и золотистый) поверх кожаной куртки, защищающей от ледяного ветра. Холодная погода не охладила ликующего настроения толпы, часть которой взорвалась приветствиями, когда они узнали меня в тот момент, когда я пересекал выжженное солнцем поле, направляясь к сцене, на которой собралось руководство.

Я обменялся рукопожатиями с Манделой, Слово и Сисулу, сидящими в первом ряду на большой платформе. Они были удивлены, но одновременно обрадованы моим появлением. Я сел рядом с другими товарищами. В это время хор, которому подпевали все присутствующие, начал исполнять «Интернационал».

Огромное число собравшихся — мужчин и женщин, молодых и старых, чёрных и белых, но прежде всего представителей африканского рабочего класса (среди них была большая группа шахтёров в касках) — приветствовали партию на её первом за сорок лет массовом митинге прочувственными словами:

Шерил Каролус, энергичная молодая руководительница из Западной Капской провинции, начала представлять членов партийного руководства. Сцена позади меня была украшена огромными флагами АНК, ЮАКП и КОСАТУ (профсоюзного объединения) — это были полотнища чёрного, зелёного, золотистого и красного цветов. Когда наступила моя очередь подняться и приветствовать толпу, Шерил представила меня, сказав: «Да, даже я не ожидала увидеть следующего товарища сегодня здесь с нами. Поскольку полиция никогда не могла поймать его, пресса называет его «Красным Пимпернелем!».

Нельсон Мандела поднялся, чтобы обратиться к огромной аудитории, над которой реяли бесчисленные знамена партии, АНК, профсоюзов, общинных и студенческих организаций из всех уголков страны. В своей жёсткой речи он воздал должное ЮАКП, которая была «надёжным другом, уважавшим независимость и политическую линию АНК».

Отвергая как «оскорбление» утверждения о «Красном заговоре», лидер АНК призвал правительство не создавать новых преград на пути к переговорам через раздувание «антикоммунистической истерии». К удовольствию толпы он ясно дал понять, что АНК не поддастся требованию правительства отстранить Слово от участия в следующем раунде переговоров. Ссыпаясь на историю антикоммунистических кампаний в других странах мира, Мандела заявил, что те в правительстве, кто считает себя демократами, должны помнить уроки истории: «Запрет Коммунистической партии в 1950 году был лишь прелюдией к подавлению в нашей стране всей демократической оппозиции».

Обращаясь к вопросу о союзе ЮАКП и АНК, Нельсон Мандела заявил, что его опыт свидетельствует о том, что «ЮАКП никогда не пыталась навязать свои взгляды АНК» и добавил: «АНК рассматривает ЮАКП как надёжного друга и будет бороться за её право жить и действовать».

Под крики «Вива ЮАКП!» и «Вперёд к социализму» генеральный секретарь ЮАКП Джо Слово, одетый в отличный серый костюм, из-под которого, однако, многозначительно выглядывали красные носки, поднялся для выступления.

Воздав в эмоциональной манере должное заслугам ЮАКП и той роли, которую партия играла в течение 69 лет борьбы, Слово продолжил выступление, не оставив камня на камне от утверждений правительства о «Красном заговоре».

— Мы знаем, что стоит за отравляющим атмосферу наступлением против нас… потому что у мирного процесса много врагов и некоторые из них находятся в ближайшем окружении самого Де Клерка. Они держат его на диете чудовищной лжи и клеветы на нашу партию. Они пытаются вбить клин между ЮАКП и АНК. Они, несомненно, больше заинтересованы в антикоммунистических интригах, нежели в создании условий для мира, — сказал он. — Все обвинения держатся «на трёх неправдах.

— Ложь номер один содержится в утверждении, что я участвовал во встрече в Тонгаате 19 и 20 мая. Отметки их собственного пограничного контроля покажут им, что я вылетел из Южной Африки в Лусаку 14 мая и вернулся 21 мая.

Ложь номер два заключается в том, что я якобы заявил на встрече в Тонгаате, что ЮАКП не будет связана соглашением о прекращении огня, достигнутым между АНК и правительством. Я никогда не говорил ничего подобного, ни на какой встрече, где бы то ни было.

Ложь номер три заключается в том, что операция под кодовым названием «Вула» якобы была операцией ЮАКП по созданию подпольных структур как часть заговора, нацеленного на срыв переговоров о мире. Они прекрасно знают, что это была операция АНК, начавшаяся в 1987 году и что на встрече в Тонгаате не упоминалось о доставке оружия. Это зафиксировано в протоколе встречи.

Утверждения правительства о коммунистическом заговоре являются попыткой замарать нашу партию. Именно они вынудили нас действовать скрытно и в подполье. Даже сейчас они пытаются заставить нас вернуться в погреба и подвалы.

Когда Слово закончил эту важную историческую речь, высоко в небе над стадионом начали собираться тяжёлые дождевые облака, а полицейский вертолёт уже в который раз совершал круг над нами. Я начал с лёгким волнением размышлять о том, удастся ли мне вернуться в безопасность этих «подвалов». Пробраться на стадион незамеченным было одно дело, а выбраться отсюда — совершенно другое.

У всех на виду я присоединился к другим лидерам и гостям, рассаживавшимся в дюжину машин, которые должны были отвезти их в расположенный неподалеку дом Манделы. Я сел в одну машину с Ахмедом Катрадой. Через несколько минут после того, как она отъехала от стадиона, полицейские машины заставили водителя Катрады остановиться. Они обыскали машину и багажник и после этого доложили по рации: «этого гада здесь нет».

В это время я был в другой машине, которая уносила меня в противоположном направлении. Машина Катрады на мгновение остановилась в туннеле на выезде со стадиона, я выпрыгнул и перебежал в раздевалку для футболистов, где надвинул на голову кепку и приклеил фальшивые усы. Конечно, я терял возможность принять участие в праздновании в доме Манделы, но поехать туда было бы слишком рискованно.