Николай Минаев - Нежнее неба. Собрание стихотворений

И в ненастье, напоследок
Перед близкою зимой,
Сад, хоть беден он и редок,
Все же взор пленяет мой.

Дождь утихнуть не намерен
И, роняя пену с губ,
О беседку мокрый мерин
Чешет вылинявший круп.

Изогнув по ветру спины,
Вдоль террасы там и тут,
Вымокшие георгины
Кое-как еще цветут.

Листья с яблонь, груш и вишен
Навзничь падают и ниц,
И в кустах малины слышен
Писк скучающих синиц.

У стены, в углу, за горкой
Ров крапивою зарос,
И вот-вот под хрупкой коркой
Скроет лужицы мороз.

Протопав, словно пьяный, чардаш,
А вслед затем и краковяк,
Ты залп по роте янычар дашь,
Раздавишь их как раков як.

С тревогой смотрит Кадар Янош
И Владислав Гомулка с ним,
Что в море мчит река Дарья нож,
Был коим долго мул казним.

Пьет из ведра кефир кобыла,
А я как тать попону тру,
Чтобы тебе, штафирка, было
Сие читать не по нутру.

To, что ты чересчур глупа
Не должно досаждать мужчине:
Ведь известно, что твой папа
Состоит в генеральском чине.

А за то, что твой нос курнос,
У тебя есть все блага мира:
Телевизор и пылесос,
И трехкомнатная квартира.

Кто желает сменить на пух
Свой матрац, крытый грубой пряжей,
Для того не беда, что дух
В окруженьи твоем – стиляжий.

Нет, уж если мне повезло,
От тебя не задам я тягу,
И чтоб жить круглый год тепло
Я и сам превращусь в стилягу.

Как нафталин лежит на ветках иней,
И белым мохом каждый куст оброс,
И тишина, и неба купол синий,
И двадцатидвухградусный мороз.

Чем дальше в лес тем сумрачней и глуше
И хочется сказать, тем больше дров,
Захватывает дух и щиплет уши,
Но зимний воздух легок и здоров.

А ночью перед восхищенным взором
На юге поднимается гигант —
Великолепный Орион, в котором
Сверкает Ригель словно бриллиант.

В нашей теплой, так сказать, компании
Ты – единственная иностранка,
К нам ты заявилась из Испании,
Не поладив с генералом Франко.

Говоришь, что с важными персонами
Каждый день встречаться неохота,
Ну а там встречаешься лишь с донами
И не встретишь только Дон-Кихота.

В Мурсии, в Астурии, в Валенсии,
В лапах фалангистской камарильи,
Бедствуют Сервантесы без пенсии,
Прозябают Гойи и Мурильи.

Батраки, что нищи от иллюзии
И гидальго нищие от дури
Попрошайничают в Андалузии,
Побираются в Эстремадуре.

Тайно подрабатывая ночками,
В улицах Толедо и Кордовы
Бродят, словно тени, одиночками
Карменситы – девушки и вдовы.

А в Мадриде – гвоздь руководительства! —
Посреди начальствующих типов
Восседает сверхпревосходительство,
Заменив всех Карлов и Филиппов.

Какова ж по внешности настырная
Эта личность? Тощ ли как сосиска,
Или тучен как сарделька жирная
Главный каудильо дон Франсиско?

У тебя, моей колхозной милки,
Опоросы выше всех,
А твои кормушки и поилки
Я разделал под орех.

Ты в районе лучшая свинарка
И поэтому – ей-ей —
Мне по временам бывает жарко
От известности твоей.

Мы порой друг другу назначаем
Встречу, то есть рандеву,
Не в кино, не в клубе, не за чаем,
А в твоем свином хлеву.

Сколько же об этом разговоров,
И повсюду болтовня,
Что тебе многопудовый боров
Во сто раз милей меня.

Можно ль верить глупым небылицам,
Басням злостной клеветы?
Но ведь всем злорадствующим лицам
Не заткнешь затычкой рты.

Как предмет тебе не посторонний,
Я предупредить могу: —
Даже среди собственных хавроний
Ты о плане ни гу-гу

Ведь едва касается подушки
Твой вспотевший за день лоб,
Как уж под тебя твои подружки
Начинают свой подкоп.

Всполошились девки-психопатки
И к зиме тебе грозят
Получить от каждой свиноматки
По полсотни поросят.

Безмолвствуют березы в безветрии таком,
И запах сонной розы по-прежнему знаком,

И свежесть овевает, и влажно от росы,
И тихо как бывает в спокойные часы.

Так что ж меня тревожит?.. Кто мысль мою увлек?..
Я понял, что быть может тот день уж недалек,

Быть может здесь у пруда сознания и сил
Лишусь я, но покуда я чувствовал, я жил.

Покуда на дороге во тьме фонарь блестел,
В саду дремали боги, белея гипсом тел,

Земля цветы растила, туманилась вода
И вечные светила сияли как всегда.

Что тебе пора возрождения?
Что подснежники и что ландыши?
В недрах сонного учреждения
Ты весь день сиди и на план дыши.

Много лет назад молвил маршал Ланн,
Усмирив свинцом бунт мятежников: —
«Ведь тому кто свой выполняет план
Не до ландышей и подснежников!..»

А начальник твой как-то раз изрек,
Не когда-нибудь, а уж в наши дни: —
«Хоть умри, но план в календарный срок
На сто процентов перевыполни!..»

Вообще они, эти разные
Поэтичные все материи,
Как понятия буржуазные
Не годятся для бухгалтерии.

Не дары чужого огорода, —
Здесь плоды, что с Музою вдвоем,
За последние четыре года,
Мы собрали в садике своем.

Разные по тону и манере
Словно день и ночь иль да и нет,
Здесь они расставлены по мере
Своего рождения на свет.

И пускай разноязычьем четко
Разграничены друг с другом, но
Ведь у них у всех одна походка
И мировоззрение одно.

В них всегда все кстати, все на месте,
Все как раз, но грустно на душе,
Что стихи здесь собранные вместе
Может быть последние уже…