Людвик Ковальский - Дневник бывшего коммуниста. Жизнь в четырех странах мира

Я мог бы быть Вашим внуком. Но, невзирая на то, что нас разделяет страна проживания, жизненная судьба и историческая эпоха, я ощущаю одну связывающую нас нить: мы объединены страной происхождения, то есть общим языком, культурой и историей, которую подрастающее поколение должно помнить. Я надеюсь, что так и будет.

Мистер Людвик, история Вашей жизни не должна быть забыта. По-моему, ее нужно представить Польскому институту Национальной Памяти. Я убежден, что это может помочь воссоздать реальный взгляд на историю девятнадцатого и частично двадцатого века в Европе и Восточной Европе. Я думаю, что только такие работы (к сожалению, редкие), сделанные людьми Вашего поколения, могут способствовать пониманию истории.

Никто не имеет права Вас судить; единственное – что может сделать каждый – это читать, думать и молчать. Вы очень скромный человек. В конце Вашей книги Вы просите написать краткую рецензию. Я не стараюсь сделать это. Я могу только думать и ничего не говорить. Я считаю, что с Божьей помощью, книгу следует отослать в институт Национальной Памяти в Польше, и ее следует издать в печатном варианте.

Вопрос 1:

Вы пишете (будучи студентом): «Я был преданным коммунистом и верил, что насилие и террор можно оправдать, когда уничтожается классовый враг». Пострадали ли какие-нибудь Ваши друзья из-за их антикоммунистических взглядов, возможно, неумышленно высказанных в Вашем присутствии? Вы путешествовали и учились. Случалось ли, что Вы, лояльный к идеям коммунизма, доносили на своих коллег – врагов системы – из-за их «реакционных взглядов»?

Ответ:

Я никогда не доносил на антикоммунистов, которые выражали свои взгляды в моем присутствии. И никаким другим способом я не способствовал обвинению людей.

Вопрос 2:

Думаете ли Вы иногда о своих ровесниках, которым было отказано в получении высшего образования, потому что они были объявлены врагами системы или были нежелательного классового происхождения?

Ответ:

Они были жертвами идеологии «диктатуры пролетариата». Сейчас я делаю все, что в моих силах, чтобы разоблачать эту идеологию. Это мой моральный долг перед всеми жертвами режима. Моя предыдущая книга «Ад на Земле: Насилие и Террор Сталинского Режима» (к сожалению, только на английском языке) написана именно с этой целью:

Извините, ссылки запрещены

Вопрос 3:

В Вашем дневнике часто встречаются три точки, обозначающие, что какой-то отрывок не был включен. Записывали ли Вы свои впечатления на широко публиковавшиеся (в коммунистической прессе и радио) показательные суды над польскими патриотами, которых коммунисты называли «бандитами»? Эти суды происходили, когда Вам, преданному коммунисту, было приблизительно 20 лет. Что Вы думали об этих людях?

Ответ:

Уверяю вас, что такие впечатления не были бы пропущены. Из книги были исключены только повторения и не интересные детали. Я не могу проверить это сейчас, так как мои дневники находятся в историческом архиве Стэнфордского университета. Что я думал о польских патриотах из Армии Крайова (АК), Национальных Вооруженных Силах (NSZ) и т. д.? Вероятнее всего, я верил коммунистической прессе.

Вопрос 4:

Вы писали, что Вы поляк. Как Вы можете так утверждать? Среда, в которой Вы выросли, Ваше окружение, семья, пропаганда, которой Вы подвергались, деятельность Ваших родителей и, в конце концов, сам коммунизм, которым Вы так восхищались… Все это было отрицанием польскости. Вы чувствуете себя частично поляком из-за языка, на котором Вы разговаривали дома?

Ответ:

У меня нет полного ответа на этот вопрос. Язык – только один их факторов. Кроме того, что я родился в Польше (так же, как мои бабушка и дедушка, и их предки), я учился в Польше (так же, как мои мама и папа), я помню и люблю польские горы, леса и озера. Чувства любого человека зависят от многих факторов. Евреи жили в Польше, начиная с 13 века.

Вопрос 5:

Мне интересно, что бы делал Ваш отец в послевоенной Польше, оккупированной Советами и их соглашателями (из так называемого Союза Польских Патриотов). Многие из коммунистов-идеалистов, которые не были убиты в тридцатые годы другими коммунистами, пошли после 1944 года в Секретную Службу (UB) и убивали польских патриотов. Вы думаете, что Ваш папа мог быть одним из них?

Ответ:

Я никогда не размышлял на эту тему. Он мог стать сотрудником Секретной Службы, а мог бы быть их жертвой. Он мог бы также немедленно эмигрировать после возвращения в Польшу или покинуть Советский Союз с генералом Андерсом после амнистии 1942 года для выживших поляков. Кто знает, что еще могло бы случиться с нами после окончания Второй мировой войны?

Вопрос 6:

Странно рассматривать некоторые из Ваших фотографий. Одна из Ваших родственниц, например, была бухгалтером в UB и, вероятно, рассчитывала зарплату для убийц – следователей и палачей. Сметанский (малообразованный коммунистический палач) получал 1000 золотых за выстрел в голову польского патриота. Его жертвами стали патриоты антинемецкого и антисоветского сопротивления, часто только антинемецкого. Рассчитывала ли она его зарплату?

Ответ:

У меня нет информации по этому вопросу.

Окончание:

Я надеюсь, что я не обидел Вас своими вопросами. Я бы задал подобные вопросы любому человеку, выросшему в семье активных членов нацистской партии, который сначала поддерживал эту криминальную систему, а затем отказался от нее.

Ответ:

Нет, я не обиделся. Знаете ли Вы какую-нибудь книгу, в которой ребенок активных членов нацистской партии написал бы о своем преобразовании из одного экстремального состояния в другое? Если знаете, то, пожалуйста, поделитесь информацией о такой книге. Я бы прочитал ее с большим интересом. Описания, вероятно, могут быть очень схожими с моими.

Принадлежность к Коммунистической партии и моя партийная работа в ZMP означает, что я был вовлечен в криминальную систему. Вот почему я считаю своим долгом разоблачать коммунистическую идеологию и практику. Я делаю это в своей предыдущей книге «Ад на Земле: Насилие и Террор Сталинского Режима».

P.S. Книги такого содержания должны стать широко известными, даже если они не очень хорошо написаны. Почему моя книга не заинтересовала издателей и редакторов журналов, к которым я обращался за рецензией? Этот вопрос остается для меня загадкой.

Ниже напечатаны комментарии (вторая половина ноября 2012 года) еще от шести читателей. Я обнаружил их на историческом форуме:

Извините, ссылки запрещены