Яков Резник - Сотворение брони

— Алаверды, Кирыч! — летел по проводу специальной связи голос Серго. — Ну как ты там? Что хорошего сотворили ленинградцы?

От добрых вестей, от того, что он слышит Сергея Мироновича, светлело лицо наркома.

Зинаида Гавриловна, жена Серго, называла их близнецами. Да разве не близнецы на самом деле!

Оба родились в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году. Оба — приземистые, могучие дубки. Оба великодушные, щедрые, кипучие натуры. Каков имеет значение, что один родился в Приуралье, а другой — за Эльбрусом?! Когда Центральный Комитет партии решил отозвать Кирова из Закавказья, Серго и радовался за друга, и огорчался, что его не будет рядом.

В январе двадцать шестого года Серго писал ленинградским товарищам:

«Дорогие друзья! Ваша буза нам обошлась очень дорого: отняли у нас тов. Кирова. Для нас это очень большая потеря, но зато вас подкрепили как следует… Уверен, что вы его окружите дружеским доверием. От души желаю вам полного успеха».

И тут же приписка:

«Ребята! Вы нашего Кирыча устройте как следует, а то он будет шататься без квартиры и без еды.

В том же году осенью Орджоникидзе перевели на работу в Москву, и снова они стали часто встречаться, особенно после назначения Серго народным комиссаром тяжелой промышленности. Один-два раза в год Серго посещал Ленинград, по нескольку раз в месяц Киров приезжал в Москву. Да еще чуть ли не ежедневные разговоры но телефону!

После разговора с Кошкиным в Ленинградском политехническом Киров позвонил Серго, не дожидаясь ночного звонка наркома.

— Что-нибудь случилось? — забеспокоился Серго.

— Хорошее, очень хорошее — я нашел самородок…

И рассказал о парттысячнике Кошкине, студенте выпускного курса, влюбленном в технику и увлекшем за собой молодых товарищей.

— Душа его пела, когда он говорил о танках. Но ему дорогу закрывают.

— Ты в Ленинграде хозяин — заступись!

— Есть распоряжение наркомата.

— Какого?

— Твоего. Человек только берется за дипломный проект, а его судьбой уже распорядились вопреки его желанию и интересам государства.

— Недоразумение.

— Сам бумагу читал. Из твоего ведомства. С печатью и неразборчивой подписью-закорючкой. Читал и глазам верить не хотел. Чтобы в таком деле тебя обошли! Ты же раньше молодых инженеров к себе вызывал, каждого сам направлял на заводы…

В телефонной трубке забился громовой голос:

— Ах какой бюрократ, какой обманщик!.. Прибежал за полчаса перед моим выездом в Грозный: «Ленинградцы на автозавод хотят» — и просьбу волжан подсунул, мол, обе стороны согласны… — Акцент усилился — гнев Серго нарастал. — Расправлюсь с нечестивцем и заодно себе всыплю, чтобы впредь ушами не хлопал.

— Не думаю, что это по злому умыслу, — попытался успокоить Киров. — Да и поправить можно. Хорошо бы в ЦК обсудить проблему кадров для танкостроения. Я выступлю по Ленинграду, ты — по другим заводам. Не возражаешь? Вместе и подготовим проект решения.

Мысль понравилась Серго.

— Так и сделаем. Приезжай накануне заседания — чертовски хочется с тобой поболтать! И Зина ноет: подай ей Марию Львовну и тебя. Вот как раз подскочила, трубку вырывает…

И Киров услышал низкий грудной голос:

— Приезжай, Сережа! «Кировка» по тебе соскучилась. И самовар без тебя и Маши ворковать перестал…

Как члену Политбюро ЦК партии и Президиума ЦИКа СССР, Кирову приходилось едва ли не каждую неделю приезжать в Москву, и всегда, так же как и во время съездов, конференций и пленумов, он останавливался в кремлевской квартире Серго, в бывшем архиерейском доме возле Троицких ворот. Дом был древний, не очень благоустроенный, отапливался дровами, но зато в квартире просторно: большой кабинет, примыкающие к нему библиотечная комната, уютная столовая, спальня и комнатка, которую Зинаида Гавриловна называла «кировкой».

В этой шестиметровой, облюбованной Сергеем Мироновичем комнатушке вместились полумягкая, с чехлом, кушетка, миниатюрный столик, этажерка с книгами. Возле этажерки с томиком в руках и застал Серго своего друга поздним вечером накануне заседания Политбюро.

Они обнялись. Серго заметил припухлости под глазами Кирова.

— Не нравишься мне.

— Устал немного…

— Есть хочешь?

— Зина уже потчевала меня. — Киров отложил томик, присел на кушетку. — Тухачевский знакомил тебя с планом книги?

— Интересный замысел! — Серго навалился крутой грудью на овальную спинку венского стула. — Проблемы будущей войны; стратегия Советского государства; как ближайшая мера укрепления обороны — создание специальной промышленности, способной не только насытить танками и самоходными орудиями дивизии и корпуса, но и сформировать целью танковые армии. По его расчетам, мы можем и должны иметь через три-четыре года несколько танковых армий, оснащенных новейшей броневой техникой.

— А твое мнение по этому поводу?

— Крупные танковые формирования, конечно, нужны в будущей войне, значит, необходимо и развитое танкостроение. Что же касается сроков создания танковых корпусов и армий, строительства новых танковых заводов, тут придется сто раз взвешивать реальные возможности. Есть над чем головы ломать. Но хорошо их ломать вместе с Тухачевским — у него в мозгу столько дельных идей!

Киров покачал головой:

— Где мы возьмем специалистов для новых танковых заводов, когда на существующих задыхаемся от нехватки людей? Вчера я весь день пробыл на опытном. Понравились эскизы «сто одиннадцатого» и броня для него — снаряды не могли пробить даже с близких дистанций. Но если мы не дадим Гинзбургу хотя бы еще столько же инженеров-конструкторов и технологов, сколько он имеет сейчас, отличная машина в трубу вылетит. Кадры, кадры нужны заводу! Студент, о котором я тебе звонил, Михаил Кошкин, ощутил это острее, чем мы с тобой. Он рвется на опытный и однокурсников туда тащит. Но это капля в море, да и каплю нам приходится отстаивать. Что же будет с кадрами для целой отрасли?

Серго успокоил Кирова: вопрос о дипломниках политехнического решен.

— И дальняя перспектива с кадрами обнадеживающая — через три года Военная академия механизации и моторизации начнет нам давать солидное количество инженеров высокой выучки, и технические вузы тряхнем — пусть понемногу, но ежегодно пополняют танкостроение. Обо всем этом завтра — разговор в ЦК. Тухачевский отчитывается о реорганизации высшего военного образования.

— Вот так новость! И я узнаю накануне заседания! — возбужденно заходил по комнате Киров. — Не по твоей ли милости?

— Угадал. Настоял на безотлагательном обсуждении. И еще попросил включить в повестку дня вопрос о крупных танковых формированиях и танкостроительной промышленности.