Виталий Сирота - Живое прошедшее

Спортсменам нередко шли навстречу в том, что касалось учебы, некоторые занимались по индивидуальному графику, но, как правило, все учились весьма прилично. Например, мой однокурсник Андрей Потанин, знаменитый в свое время теннисист, первый советский участник Уимблдонского турнира, дошедший до финала Уимблдона среди юниоров, чемпион Ленинграда и СССР, – не прерывая выступлений, защитил диссертацию и стал кандидатом физико-математических наук.

Нашу сборную по водному поло тренировал Александр Иванович Тихонов, одновременно выступавший за команду мастеров «Балтика». Это был физически одаренный человек, спортсмен до мозга костей, со всеми достоинствами и недостатками людей этого типа. Тренировались мы три-четыре раза в неделю. Главным городским турниром был чемпионат вузов Ленинграда. Несколько раз в год были выезды на товарищеские встречи с командами разных университетов страны: Минска, Вильнюса, других городов, чемпионат Центрального совета общества «Буревестник». Перед серьезными турнирами у нас проводились двух-, трехнедельные сборы. Более всего запомнились матчи с командой МГУ – тогда это была команда выдающегося уровня, европейского, даже мирового. Помню их тренера, Андрея Юльевича Кистяковского, аккуратно делавшего заметки в блокноте во время игры, а в перерывах тихо, обращаясь к игрокам на «вы», объяснявшего на макете «их маневр».

Играл в нашей команде и знаменитый ныне фотограф и журналист Юрий Рост. Мне он запомнился бережливым отношением к своему времени – приходил точно к началу тренировки и уходил сразу после ее окончания. Выдавалась пауза – брался за книгу. Такую организованность я наблюдал у многих университетских спортсменов.

Спорт давал возможность ездить по стране, кто-то из команды получал получше место в общежитии, кому-то, благодаря выступлению за университетскую сборную, доставались еще какие-то бонусы, но мы тренировались и выступали не только за материальные блага. Это было действительно любимое занятие. Наш вратарь, скажем, помнил все голы, которые ему забили в официальных встречах, а матчей могло быть несколько десятков за сезон. Для него это было важно, каждый пропущенный мяч он «пропускал» через себя. Для всех нас это был настоящий драйв, как сказали бы сейчас.

Я с удовольствием вспоминаю азарт коллективной игры, ощущение сильного тренированного тела и спокойной уверенности в себе, которые давал спорт. Вместе с тем мне кажется, что спорт мог бы нести в нашу тогдашнюю жизнь много-много больше – настоящее здоровье и дух fair play, то есть культуру честной борьбы и соперничества. Этому, к сожалению, тогда особенного внимания не уделялось.

После окончания университета я был оставлен в аспирантуре на кафедре, а Татьяна распределилась в «ящик», то есть закрытый институт в Горелове, который занимался разработкой моделей танков. Попала она туда с помощью моего брата Толи. Директором института был Василий Степанович – политик демократического толка времен перестройки. Татьяна довольно успешно занималась там датчиками для измерения запыления воздуха, охлаждающего двигатель. Проблема встала после очередной арабо-израильской войны, когда наша техника неважно себя показала в условиях пустыни.

Виталий Сирота – аспирант ЛГУ Конец 1960-х гг.

Перед самым началом этой войны я был в Школе молодых ученых в Белоруссии на озере Нарочь, у границы с Литвой и Латвией. Подобные форумы молодых ученых устраивались обычно летом в живописных местах СССР. Я бывал на таких конференциях в Белоруссии, Закарпатье; сам организовывал школу в Репино под Ленинградом. Лекции читали ведущие ученые; слушатели, молодые ученые, приезжали «за казенный счет», им оплачивался проезд и командировочные расходы. Занятия могли проходить прямо на открытом воздухе. Контакты, установившиеся в школе, продолжались потом многие годы. Наверное, все сегодняшние ведущие ученые прошли такие школы.

Вечером в прибрежном ресторанчике мы ели копченых угрей с белым вином. Однажды над озером целый день пролетали военно-транспортные самолеты; звено за звеном они летели на юг. На следующий день мы узнали, что началась арабо-израильская война. СССР был, конечно, на стороне арабских стран. Против Израиля десятки лет велась ожесточенная пропаганда, сионизм представлялся одним из главных врагов СССР…

В октябре 1967 года мы с Татьяной поженились. Стоял очень теплый день. Мы шли по улице к ЗАГСу без плащей и пальто. Татьянин отец, Виктор Фёдорович, предлагал взять такси. Но идти было недалеко, да и день выдался хороший.

Татьяна твердо сказала, что без кольца в ЗАГС не пойдет. Пришлось купить. На второе кольцо денег не было.

После церемонии в ЗАГСе был семейный обед в квартире моих родителей на Светлановской улице. Присутствовали и Татьянины родители. Мой брат Толя шутил на темы женитьбы, что снижало торжественность момента и не очень нравилось нашим родителям. Но всего этого было в меру. Теплая атмосфера, все желали нам добра…

Затем мы поехали к себе в Автово, где снимали комнату. Первое наше семейное блюдо – ирландское рагу. Опыт в кулинарии у Татьяны был небогатый, поскольку она долго жила в общежитии, обитатели которого готовили только самую простую еду, питаясь в основном в буфете и столовой.

Следующим нашим съемным жильем стала однокомнатная квартира в новом доме на Бассейной улице. Дом был хороший, но квартира – абсолютно пустая. Приехали мы туда на одном легковом такси. Пришлось взять в прокат кухонный стол и раскладушку для Татьяны. Я спал на демисезонном пальто на полу. Оно покрывалось простыней, и получалась походная постель. Для книг сделали полку – на кирпичи положили доски из ДСП. Кирпичи и доски, естественно, принесли с улицы. Получилось даже красиво.

В такой обстановке нам жилось совсем неплохо. Татьяна работала в «ящике». Я учился в аспирантуре. Была масса планов и уверенность, что все будет хорошо. Мы никогда не делали серьезных шагов в пользу сиюминутных денежных интересов. Хотя «сегодня» в денежном смысле бывало тяжелым. Я получал аспирантскую стипендию – около 70 рублей в месяц. Жили от зарплаты до зарплаты. Иногда перед днем зарплаты в доме совсем не было денег. Но, повторю, переживали мы это легко и не поддавались соблазну сменить работы на более денежные, хотя такие варианты были.

Как-то Татьянина мама прислала нам из Вологды корзину клубники. В те годы поздней весной и в начале лета практически не было овощей и фруктов. В овощных магазинах продавались только раскисшие соленые огурцы, старая квашеная капуста и чудовищный зеленый лук – громадные несъедобные луковицы с жалкими вялыми остатками зеленых ростков. Иногда в газетах появлялись обнадеживающие заметки о том, что в город идет корабль с апельсинами из какой-нибудь южноамериканской страны. И вот в такое время мы получили целую корзину с душистой клубникой. Это было сказочное лакомство. Но пришлось выйти на улицу и продать ее. Сначала я сходил к магазину, у которого бабушки стояли с ягодами. Посмотрел на практику торговли. Понял, что лучше продавать клубнику в фасованном виде. Вернулся домой и расфасовал клубнику в стеклянные банки, вышел с ней «на точку». Фасованная клубника пошла нарасхват, и я продал ее гораздо быстрее и чуть дороже бабушек-конкуренток.