Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Книга вторая. Вошедший сам

«Я знаю точно – что такое поэзия. Здесь описываются мною интереснейшие события, раскрывшие мне глаза. Моя логика неоспорима. Моя математика непогрешима.

Познакомив читателей с совершенно невероятным и непонятно к чему приводящим процессом « завинчивания » шеи, поэт сразу заговорил о своём отношении к зарубежным странам (тоном, как всегда весьма пренебрежительным):

И только после этого Маяковский принялся объяснять читателям, для чего он «завинчивал» шею, и в кого после этого превратился:

Откуда он взялся – этот невероятный « людогусь »?

Вот тут-то и кроется очередное косвенное свидетельство того, что Маяковский, шутя, стал называть ГПУ Главным Управлением Согласований, то есть ГУСом, а всех, кто работал там, «гусями», которые со своей гепеушной высоты видели гораздо больше того, что было доступно обычным людям.

Через два месяца в газетном очерке, напечатанном 24 декабря 1922 года в газете «Известия», поэт объяснит смысл этого слова:

«Вы знаете, что за птица Людогусь? Людогусь – существо с тысячевёрстой шеей, ему виднее».

Иными словами, свой новый статус «чекиста особого отряда» Маяковский представил иносказательно, изобразив себя «людогусем», то есть человеком, шея которого «завинчена винтом». И принялся осматривать землю с высоты птичьего полёта.

Это очень напоминает поэму «Человек», в которой поэт тоже возносился на небо и на протяжении веков обозревал с его высот Вселенную. Но теперь, став «людогусем», Маяковский получил ещё и необыкновенный слух:

Далее перечисление преимуществ «людогуся» по сравнению с простыми людьми продолжается. И следует рапорт:

Таким образом, настоящим «социалистическим поэтом» может называться лишь тот стихотворец, кто сотрудничает с Лубянкой. Только тот, кто свою шею «завинтил винтом», может стать главнокомандующим всех людей:

И вновь вспоминаются уже приводившееся нами слова поэта Владислава Ходасевича, летом 1922 года эмигрировавшего из страны Советов:

«Все известные поэты в те годы имели непосредственное отношение к ЧК».

Тем стихотворцам, которые ещё не общались с чекистами, Маяковский предлагал:

На этом первая часть поэмы завершается.

Вторая часть поэмы «Пятый Интернационал» начинается с прозы:

«Простите, товарищ Маяковский. Вот вы всё время орёте – социалистическое искусство, социалистическое искусство. А в стихах – "я", "я " и "я". Я – радио, я – башня, я – то, я – другое. В чём дело?»

На серьёзный прозаический вопрос поэт ответил шутливыми стихами (но опять довольно грубовато – главка названа «Для малограмотных»):

Далее (в главке «Теперь сама поэм а») Маяковский сообщал о том (тоже в прозе), что с высоты ему, «людогусю», видилось. А виделось ему, как по нашей планете расползалась «красная лава» революции:

«Что это! Скорее! Скорее! Увидеть… Пол-Европы горит сегодня… А с запада на приветствия огненных рук огнеплещет германский пожар…»

В этом революционном пожарище поэт (в образе «людогу-ся») принимал самое активное участие, то есть рассказывается о том, что может сделать (и делает) «социалистический поэт», ставший сотрудником Лубянки:

«Я облаками маскировал наши колонны. Маяками глаз указывал места легчайшего штурма. Путаю вражьи радио. Все ливни, все лавы, все молнии мира – охапкою собираю, обрушиваю на чёрные головы врагов… Только Америка осталась.

Как видим, самореклама и здесь не чужда Владимиру Владимировичу

Но вот всемирная революция завершена, и поэт даёт себе команду расстаться с образом «людогуся». Тем самым как бы говоря, что только после завершения всемирной революции он перестанет быть гепеушником и вновь станет нормальным человеком:

Таким образом, в «Пятом Интернационале», как бы продолжая тему поэмы «Человек», Маяковский описал всемирную революцию и своё участие в ней. Об этой революции большевики только мечтали, а поэт воспел её, провозгласив себя первым «гражданином ЗЕФЕКА» (или ЗФК, то есть Земной Федерации Коммун).

В стране Советов бушевал голод, то тут, то там вспыхивали восстания тех, кого большевики превратили в бесправных и голодных. А поэт, продолжавший именовать себя футуристом, сделал ещё несколько плакатов для Госполитпросвета (подхватившего дело, которое было прекращено РОСТА). Вот текст одного из тех плакатов: