Абрам Рейтблат - Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы

Другая форма проявления общественного мнения – оценка самого театрального спектакля. При этом любое резко проявляемое недовольство актерами (а тем более театральной дирекцией) очень болезненно воспринималось столичной и верховной властью. Так, поэт и театральный деятель П.А. Катенин, только за то, что громко кричал после спектакля, что не следует вызывать актрису (которой протежировал петербургский генерал-губернатор М.А. Милорадович), был в 1822 г. по повелению Александра I выслан из Петербурга с запретом въезжать в обе столицы, и запрет этот был снят только через три года [682]. В другом случае, когда зритель (иностранный подданный) шикал фаворитке театрального директора, петербургский генерал-губернатор выслал его за границу [683]. Даже чрезмерно сильно выражавшееся восхищение актерами могло вызвать недовольство властей [684].

В подобном контексте понятно, что любой отзыв в прессе о спектакле в императорских театрах представлял собой публичное обсуждение действий императорской власти, что при Александре I дозволялось лишь в начале царствования, а при Николае I не разрешалось вовсе.

Поэтому центральная власть, довольно спокойно относившаяся, например, к литературной критике (хотя и призывавшая в этой сфере к умеренности и «благопристойности»), с большим подозрением подходила к критике театральной и либо не дозволяла ее, либо очень жестко контролировала.

В начале XIX в. в журналах «Драматический вестник» (1808), «Цветник» (1809–1810), «Журнал драматический» (1811) и др. время от времени появлялись отклики на спектакли императорских театров. Серьезной критики они не содержали, но отдельные замечания (как правило, об игре актеров, а не о театральной дирекции) там иногда встречались.

Журнал «Сын Отечества» (возникший в 1812 г.) в 1814 г. начал печатать театральные рецензии. Издатели его писали, что, хотя «они в плане сего журнала не упомянули о рецензиях театральных, но, помещая в нем все, относящееся до изящной литературы, с удовольствием будут печатать и рассуждения об отечественном театре, естьли только сии рассуждения сообразны с правилами, на которых они обязались помещать вообще критические статьи» [685](то есть написанные хорошим слогом и с уважением к публике). В журнале сразу же разгорелась полемика о состоянии русского театра [686], причем один из авторов писал: «Актеры везде и всегда принадлежали публике. Ни одно правительство не вздумало отнимать у ней неограниченного права судить о представлениях театральных, ибо они собственность всех и каждого»; «…актер или актриса, узнавая свои слабости в замечаниях критика, не имеют права на них жаловаться, но естьли они благоразумны, исправляют их. Каждый зритель, напротив, имеет право говорить, судить и писать, что такая-то пьеса была нехорошо обставлена» [687].

Однако всего через год (в 1815 г.), когда было подано прошение об издании литературно-критического журнала «Вестник словесности», в котором предполагалось, в частности, печатать суждения о театре, управляющий Министерством полиции граф С.К. Вязмитинов сообщил министру народного просвещения графу А.К. Разумовскому, что в принципе не возражает против разрешения на издание, однако раздел театральных рецензий вызвал у него сомнения. Он писал: «Я такого мнения, что позволительны суждения о театре и актерах, когда бы оные зависели от частного содержателя; но суждения об Императорском театре и актерах, находящихся на службе Его Величества, я почитаю неуместными во всяком журнале» [688]. Разумовский согласился с этим мнением и в марте 1815 г. отправил попечителю Санкт-Петербургского учебного округа С.С. Уварову следующее предписание (аналогичное было послано и в Московский учебный округ):

«Милостивый государь мой Сергей Семенович!

Прошу Ваше Превосходительство распорядить, дабы С.Петербургский цензурный комитет впредь не позволял печатать в периодических изданиях статей, касающихся до Императорских театров и актеров, ибо суждения о сем предмете тогда только могли бы быть позволительными, когда б театры зависели от частных содержателей.

Пребываю с истинным почтением вашего превосходительства покорным слугою г[раф] Алексей Разумовский марта 19-го 1815» [689].

После этих предписаний театральные рецензии в периодике почти не печатались. Лишь изредка они появлялись в петербургских журналах «Сын Отечества», «Северный наблюдатель», «Невский зритель», «Благонамеренный» и в московском «Вестнике Европы», при этом каждый раз испрашивалось разрешение Министерства полиции.

Вскоре после введения запрета журналисты начали борьбу за его отмену. В 1817 г. по просьбе редактора «Вестника Европы» М.Т. Каченовского попечитель Московского учебного округа князь А.П. Оболенский ходатайствовал перед министром духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицыным о разрешении печатать в журнале рецензии на спектакли московских театров. Однако министр отказал на том основании, что «рассмотрение и одобрение пьес театральных предоставлено министру полиции» и что в 1815 г. было запрещено писать в периодических изданиях об императорских театрах [690].

В 1823 г. московский генерал-губернатор Д.В. Голицын вновь попытался получить разрешение печатать театральные рецензии в московских журналах и опять обратился к Оболенскому, указывая на то, что подобное разрешение дано некоторым петербургским журналам. Оболенский сослался на свой ответ 1817 г., а по поводу петербургских изданий ответил, что, видимо, они получали разрешение у министра полиции. Д.В. Голицын не удовлетворился этим ответом и вошел с новым представлением в Комитет министров [691]. Однако большинство членов Комитета министров высказались против отмены запрета, и Александр I присоединился к большинству. В результате 2 февраля 1824 г. А.Н. Голицын разослал попечителям учебных округов циркулярное письмо, в котором напоминалось о запрете и сообщалось, что «Государь Император по положению Комитета гг. министров, вследствие нового представления по сему предмету, Высочайше повелеть соизволил: означенного распоряжения бывшего министра полиции в рассуждении напечатания в периодических сочинениях критических статей об игре актеров и даваемых пьесах на упомянутых театрах не отменять» [692]. После этого печатание театральных рецензий вообще прекратилось.

Однако попытки журналистов добиться разрешения на публикацию театральных рецензий продолжались. Особенно активен был Ф.В. Булгарин. Он прекрасно понимал, что снятие запрета даст возможность проявиться общественному мнению в этой важной сфере и тем самым расширит сферу публичности. Как соиздатель и соредактор (с Н.И. Гречем) выходившей с 1825 г. газеты «Северная пчела» и как издатель театрального альманаха «Русская Талия» (1825), Булгарин пользовался довольно высоким авторитетом у театрального руководства. Так, когда для рассмотрения предлагаемых к постановке пьес была создана своего рода коллегия из «известных словесников и первостатейных актеров», в нее наряду с А.Ф. Воейковым, В.А. Жуковским, И.А. Крыловым, Ю.А. Нелединским-Мелецким, А.С. Шишковым и несколькими другими литераторами был включен и Булгарин – он присутствовал на первом заседании 20 ноября 1825 г., когда рассматривалась «Андромаха» Катенина [693]. Вскоре после начала выхода газеты, в марте 1825 г. Булгарин обратился в Комитет Главной театральной дирекции с прошением: «Желая трудами своими принести пользу успехам драматического искусства в России и усовершенствования таланта артистов, принимаю смелость всепокорнейшее просить оный Комитет об исходатайствовании мне разрешения печатать в издаваемой мною вместе с многими литераторами газете: разбор представляемых на здешних театрах пьес и суждение об игре актеров, со всеми условиями и ограничениями, какие только Комитету будет благоугодно определить в своем позволении. Не имею надобности излагать пред просвещенными членами сего Комитета выгод, проистекающих от театральной критики; известно, что драматическое искусство во Франции, Англии, Италии и Германии преимущественно сему средству одолжено своими блистательными успехами. Всенародная критика есть единственное средство, чтобы актер узнал мнение публики о своих трудах и чтобы превосходный артист получал должную ему награду. Сверх сей пользы Дирекция будет иметь выгоду и в отношении к сборам: внимание публики будет обращаемо на новые хорошие представления и многие особы, которые теперь не думают посетить театры, в то время будут возбуждены к принятию участия в сем благородном увеселении. Беспристрастие, благонамеренность и тон благородный, веселый, не площадный, не педантичный – вот правила, которыми я и сотрудники мои предполагают себе при сем занятии. Написанные в сем же духе возражения со стороны автора пьесы или артиста будут принимаемы беспрекословно. Всякая оскорбительная личность будет совершенно чужда сим критикам. Придворные актеры не могут оскорбляться суждениями об их трудах, ибо литературные и художественные труды первых в государстве особ подвергаются критике, коль скоро появляются в публику и становятся некоторым образом ее достоянием» [694]. Однако успеха это ходатайство не имело.