Абрам Рейтблат - Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы

Теперь можно сопоставить, наконец, «Мертвые души» с «Иваном Выжигиным». Как видим, оба автора не только взяли за основу сюжет плутовского романа, но и преследовали при этом одну цель – критику современной русской действительности. Дальше начинаются несовпадения, которые определяются различиями как в мировоззрении авторов, так и, разумеется, в уровне их таланта. Булгарин отвергал ряд сторон и элементов современной русской жизни с точки зрения адаптированного к русским условиям универсального просветительского идеала (за которым стояли, в конечном счете, идеи и представления западноевропейской буржуазной культуры), Гоголь исходил из гораздо более сложного и противоречивого комплекса представлений, включавшего православную антропологию, идеи немецких романтиков о мире и месте художника в нем, а также мечты о великом будущем России. Соответственно они и обратились: Булгарин – к нравственно-сатирическому, а Гоголь – к многослойному сатирико-философскому роману. Булгарин мог послужить для Гоголя примером, но не как автор плутовского романа, а как писатель, демонстрирующий возможность использования плутовского романа для своих целей.

Тем не менее в реакции аудитории (значительная часть которой просто не уловила описанных выше различий) на эти романы было много сходного – они воспринимались как сатира на современное общество. Оба романа в момент выхода вызвали острые споры критиков и читательский бум. Их быстро раскупили (причем по количеству распроданных экземпляров «Иван Выжигин» опередил «Мертвые души», несмотря на то что за это время число читателей и покупателей книг несколько выросло), и практически все периодические издания откликнулись на их выход, причем раздавались голоса и за, и против. Появление романов раскололо читающую публику. Правда, ситуация с «Мертвыми душами» была принципиально иной по сравнению с «Выжигиным». «Выжигина» литературная элита осудила, а читательская масса – поддержала, «Мертвые души» поддержали именно авангардные слои читательской аудитории – оппозиционно (политически и эстетически) настроенная молодежь и читатели с университетским образованием.

Избрав один и тот же «ход» для критики современной действительности, Гоголь и Булгарин пошли разными путями, проделали свою работу на качественно разных уровнях художественной выразительности и пришли к разным итогам.

Оба автора критикуют современность. Причем если фиксировать лишь впрямую выраженные мнения автора, то можно даже прийти к выводу, что Гоголь не выступает против крепостного права, а Булгарин «восстает против крепостного права со всей той силою, которая ему была доступна по условиям тогдашней цензуры» [673]. К тому же и географически (от Белоруссии до казахских степей, включая Москву и Петербург), и социально (от крепостных крестьян до высшего света, включая чиновников, актеров, преступников и т. д.) роман Булгарина на первый взгляд гораздо шире гоголевского. Однако он дает «картины» жизни, обращая внимание на внешние ее формы. Гоголь же предлагает «рентгенограммы», демонстрируя внутренние закономерности описываемых явлений. Справедливо замечание А.Л. Погодина, что «разница в сатире велика: у Гоголя мы видим яркое выражение человеческих пороков в их генетическом развитии, у Булгарина поверхностная и случайная картина порочных людей и нравов» [674].

Характерно различие функциональной роли отступлений в романах. У Булгарина, по сути дела, почти весь роман состоит из отступлений: приведя героя в новую социальную среду, автор долго и подробно, вне связи с ходом действия книги, описывает образ жизни (особенно теневые его стороны) данного социального слоя. Временами возникает впечатление, что сюжет романа для Булгарина – лишь средство перемещения героя (и авторского взгляда) из одной среды в другую. У Гоголя отступлений гораздо меньше. Но они «подключают» взгляд «автора», который придает происходящему общерусский и, в конечном счете, общечеловеческий (антропологический) смысл. Это происходит благодаря отмечаемому Ю. Манном умению Гоголя в частном случае показать закономерности общего, убедив читателя, что это не исключение и не конкретный случай, а универсальное явление [675].

Примечательны и отличия в отношении авторов к главным героям своих книг. Если Булгарин смотрит на мир глазами Выжигина, сочувствует ему и склонен в конечном счете оправдать его, то для Гоголя Чичиков – такой же объект сатирического изображения (в первом томе), как и другие персонажи.

Остановимся, наконец, на отмеченных исследователями параллелях у Гоголя и Булгарина. Вполне допуская, что при необходимости Гоголь, как и многие другие писатели, мог воспользоваться чужими наблюдениями или литературными персонажами, соответствующим образом переинтерпретировав их для своих целей, мы все же склонны считать, что в подавляющем большинстве случаев нельзя говорить о непосредственном заимствовании. Скорее это знак обращения к одной и той же литературной традиции. В частности, булгаринский Россиянинов создан на основе персонажа романа польского просветителя конца XVIII в. И. Красицкого «Пан Подстолий» [676], а роман его продолжателя Фомы Масальского «Пан Подстолич» (русский перевод – Пб., 1832–1833) повлиял на Гоголя [677].

В этой статье мы отнюдь не ставили своей целью прояснить все сложные проблемы биографических и творческих контактов и конфликтов Гоголя и Булгарина. Слишком мало до сих пор уделялось внимания этой непростой теме, весьма важной, с нашей точки зрения, для понимания Булгарина (как, впрочем, и Гоголя), слишком слабо изучены беллетристика и фельетонистика Булгарина, чтобы делать какие-либо окончательные выводы. Мы хотели лишь привлечь внимание к этому вопросу, наметить основные его аспекты и предложить некоторые наблюдения, носящие предварительный характер.

1831. № 288. Письма из Петербурга в Москву. К В.А. У[шакову].

В частности, краткий отрицательный отзыв о книге «Вечера на хуторе близ Диканьки».

1835. № 73 [Булгарин Ф.?] [Рецензия на книгу: Арабески. СПб., 1835].

Положительный отзыв о повестях, отрицательный – о статьях.

1836. № 12. Настоящий момент и дух нашей литературы.

Критика искажений русского языка в сборнике «Миргород».

1836. № 26. [Булгарин Ф.?] [Рецензия на книгу: «Вечера на хуторе близ Диканьки». 2-е изд. СПб., 1836].

Положительный отзыв.

1836. № 97, 98. Ревизор, оригинальная комедия в пяти действиях, в прозе, соч. Н. Гоголя.

Резко отрицательная оценка сюжета, языка, достоверности пьесы.

1836. № 127–129. Мнение о литературном журнале «Современник», издаваемом А.С. Пушкиным, на 1836 год.