Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Другое дело – Каменев и Зиновьев…

К тому же есть свидетельство Марии Ильиничны Ульяновой, что Крупская, услышав о письме Сталину 5 марта от дежурного секретаря М. А. Володичевой, просила её не посылать письмо адресату. Это косвенно доказывает, что не Крупская была инициатором возобновления в марте 1923 года конфликта, относящегося к декабрю 1922 года , и что не Крупская информировала Ленина о конфликте!

Выстраивается следующая версия…

Крупская 23 декабря 1922 года пожаловалась Каменеву, тот насплетничал Зиновьеву, и оба – выждав время, самым подлым образом выложили всё это Ленину лично или через кого-то , и спровоцировали его письменную реакцию.

Есть ли иное объяснение их действиям, кроме того, что Каменев и Зиновьев сознательно хотели ухудшить самочувствие Ленина – вплоть до нового паралича? Вполне «подвёрстывается» к этой версии и Троцкий, да и тот же Бухарин.

Собственно, так оно и случилось – в итоге Ленин с начала весны 1923 года вышел из строя окончательно, до конца жизни.

Пищу для сомнений даёт и то, что в Полном собрании сочинений дневник дежурных секретарей Ленина опубликован очень не полностью: последними приведены записи – за 10, 12 и 14 февраля, затем сразу – за 5 и 6 марта, на чём дневник и кончается.

Что происходило вокруг Ленина всю вторую половину февраля и начало марта 1923 года?

Навещал ли его кто, и если навещал, то – кто?

И были ли все визиты – если они были, зафиксированы в журнале дежурных секретарей?

И вёлся ли тогда дневник вообще?

А если не вёлся, то – почему?

Или, может быть, он был попросту уничтожен?

Но тогда – кем и когда?

Наводит на размышления фиксация концовки всего этого дела в дневнике дежурных секретарей Ленина. Последняя запись в нём была сделана Володичевой 6 марта 1923 года, однако, как сообщается в примечании 297 45-го тома Полного собрания сочинений, текст в дневнике, начинающийся со слов «Надежда Константиновна просила…» и касающийся письма Ленина Сталину, был записан почему-то стенографическими знаками.

И ленинский секретарь Володичева (1891–1973) якобы «расшифровала» его лишь 14 июля… 1956 (пятьдесят шестого) года! То есть, почему-то, через тридцать три года после записи , но…

Но – всего через пять месяцев после ХХ съезда и хрущёвского доклада «О культе личности». Как-то очень уж кстати оказалась «расшифровка» 65-летней Володичевой этой антисталинской «записи».

Ленин умер в 1924 году, Крупская – в 1939-м… Сталин в 1953 году был отравлен… Опрашивать – так всё происходило, или не так, было некого. И ссора Ленина со Сталиным со времени доклада Хрущёва считается достоверным фактом. Хотя действительно достоверно во всей этой истории лишь то, что Крупскую подзуживали против Сталина Каменев и Зиновьев при скрытом участии Троцкого, и делали они это в видах диверсии против здоровья Ленина.

Кто-то может спросить – а зачем это нужно было Каменеву, Зиновьеву, Троцкому, Бухарину?

Вдумчиво всмотревшись в те дни, читатель и сам, пожалуй, сможет ответить на такой вопрос, а я на нём остановлюсь позже – в главе «Тайна последних дней». Сейчас же отвечу так: Ленин уже не был нужен Каменеву, Зиновьеву, Троцкому, Бухарину и К о, он им начинал всё больше мешать. И особенно они боялись упрочения связки «Ленин – Сталин».

Конечно, напрашивается замечание: «Так что же это получается? Говорили-говорили, писали-писали: „Пламенные революционеры, борцы за счастье народа“, а на деле – интриги, кланы, личные интересы и мелкие страстишки?»

Ответ здесь прост: да, что было, то было!

В большом деле – а профессиональная революционная работа до революции и, тем более, профессиональная государственная и партийная работа после революции были большим делом – всегда не без урона и не без урода…

Все крупные большевики, и даже такие небольшевистские фигуры как Троцкий, приходили в молодости в революционную работу исключительно по идейным соображениям – тут двух мнений быть не может. Даже меньшевики особых коврижек от жизни не имели – ели чёрствый хлеб революционера-профессионала, хотя большинство из руководства РСДРП вполне могло бы лакомиться филипповскими сайками, если бы пошло на соглашение с совестью.

Многие ведь и пошли, отходя от партийной работы – особенно после революции 1905 года. А тот, кто оставался, тянул партийную «лямку» иногда уже по привычке – революция становилась работой.

Но когда революция подняла былых борцов с царской властью на государственные высоты, поставила во главе России, начался процесс почти неизбежный: кто-то «вынес огонь сквозь потраву», а кто-то – и нет.

Расхожие сентенции насчёт того, что «революцию делают идеалисты, а плодами её пользуются негодяи», и что «революция пожирает своих детей» применительно к Октябрьской революции не работают и глупы!

Сегодня, когда классовый подход к оценке событий и фактов почти утрачен, мало кто понимает, что Октябрьская революция принципиально отличалась от английских, французских, германских, бельгийских и итальянских революций – Великих и не великих, «славных» и прочих – тем, что все предыдущие революции были политическими .

Они заменяли один политический строй другим: феодализм – буржуазной республикой, например, но не меняли сути имущественных отношений в обществе. Во Франции и короля Людовика XVI, и Робеспьера, и Директории, и Наполеона имелись те, кто стрижёт, и те, кого стригут. И до, и во время, и после политических революций политическая и экономическая власть принадлежала имущим.

А Октябрьская революция была первой успешной социальной революцией! Она ликвидировала экономическую основу политической власти имущих – крупную частную собственность на средства производства как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.

Впервые в мировой истории в результате революции не образовался класс новых собственников, а это означало, что никто из вождей Октябрьской революции не мог стать российским аналогом Сийеса или Барраса – ренегатов и гробовщиков Великой Французской революции. На Октябрьской революции никто из её вождей миллионов золотом не заработал – в отличие от французских жирондистов, например.

Однако и в условиях государства пролетарской диктатуры не все выдерживали испытание новым своим положением в обществе. Достойно выдержать испытание благополучием намного сложнее, чем испытание невзгодами. Наиболее грустный пример здесь – маршалы Наполеона… В молодости – тощие, с сердцами, «живыми для чести», они шли под пули, рисковали и побеждали. Но когда их вождь ос ы пал их золотом и титулами, они быстро обросли телесным и духовным жирком и наплевать им стало и на их вождя, и на интересы нации.