Том Сегев - Симон Визенталь. Жизнь и легенды

Элазар говорит, что его настоящее имя стало известно Визенталю только много лет спустя, но документы в венском архиве Визенталя свидетельствуют о том, что тот уже тогда знал, кем был Элазар. Они начали сотрудничать в 1962 году. Как и его начальники, Элазар тоже не считал поиск нацистов своей главной задачей; гораздо больше его интересовали агенты арабской разведки. Виделся он с Визенталем часто и раз в месяц платил ему наличными сумму эквивалентную тремстам-четыремстам долларам, за что брал с него расписки.

Обычно они встречались в кафе «Моцарт». Это была любовь с первого взгляда. Как и молодой Оховский, Элазар относился к Визенталю, как к отцу. Они стали друзьями, и письма, которыми они обменивались, свидетельствуют о том, что оба этой дружбой дорожили. «Визенталь был человеком многоликим, как многогранный алмаз», – вспоминал Элазар уже после того, как вышел на пенсию. Они говорили друг с другом на идише. По словам Элазара, «Визенталь был квинтэссенцией еврея, и не было ничего более еврейского, чем он». Помимо всего прочего, он имел в виду способность – и готовность – Визенталя добровольно жить в стране, где евреев не любили, и тот факт, что он ухитрялся чувствовать себя там как дома.

Элазар имел вполне убедительную причину восхищаться Визенталем, так как незадолго до того, как они начали сотрудничать, был обнаружен человек по имени Ян Робертус Вербелен, служивший в нацистской администрации Бельгии. Однако разоблачение Вербелена произвело впечатление на Элазара не столько потому, что во время войны тот выдал бельгийских подпольщиков, сколько потому, что, по данным Визенталя, он занимался неонацистской деятельностью.

Однажды Визенталь свозил Элазара на экскурсию в Маутхаузен и показал ему тюремные застенки, а также газовую камеру, оборудованную под одним из бараков для больных. Он много рассказывал, подолгу молчал и плакал. Это был день, который агент израильского Моссада запомнил навсегда.

Незадолго до выборов в еврейской общине посол Симон пересказал своему начальству в Иерусалиме «жуткую историю», услышанную им из уст человека по имени Карл Кахане. Посол охарактеризовал Кахане как богатого промышленника, главного спонсора израильского фонда «Керен-Аесод» и делового партнера Эдмонда де Ротшильда, с которым у него были совместные проекты в Израиле, – одним словом, как «человека очень надежного и преданного Израилю».

По словам Симона, за неделю до Йом-Кипура Кахане встретился с канцлером Австрии Йозефом Клаусом и пригласил его присутствовать на молитве Коль нидрей. Канцлер приглашение принял, но поставил условие: еврейская община должна прислать ему официальное приглашение. Однако главы общины приглашать его отказались. Как объяснил послу Визенталь, причина отказа состояла в том, что канцлер был членом Народной партии, и лидеры общины боялись, что их «хозяевам в Социал-демократической партии» это не понравится. От Визенталя посол также узнал, что канцлер был разочарован и оскорблен.

Руководство израильского Министерства иностранных дел было в шоке. «История настолько фантастическая, – писал послу один из высокопоставленных сотрудников министерства, – что в нее просто невозможно поверить, но после того, что ты и твой предшественник рассказали мне об уровне руководителей венской общины, я уже больше ничему не удивляюсь. Мне очень тебя жаль».

Посол старался в предвыборную кампанию в еврейской общине не вмешиваться, и Министерство иностранных дел в Иерусалиме советовало ему вести себя именно так, но обширная переписка Иерусалима и Вены не оставляет сомнений в том, что в Израиле поддерживали кандидатуру Визенталя и что израильтян при этом волновало отнюдь не только благополучие еврейской общины как таковой. «Деятельность Визенталя, – писали послу из министерства, – соответствует нашим интересам» и просили намекнуть директору общины Креллу – «как бы между прочим», – что с «общееврейской» точки зрения очень важно, чтобы деятельность Визенталя продолжалась. А чтобы у посла не оставалось в этом никаких сомнений, в письме министерства подчеркивалось, что «так же считают заинтересованные лица в Моссаде».

Таким образом, предвыборная кампания в венской еврейской общине представляла собой на самом деле закулисную битву между израильским Моссадом и австрийской Социал-демократической партией. Выборы состоялись в конце 1964 года, и Моссад проиграл. Социалисты получили подавляющее большинство голосов – более чем в два раза больше, чем Визенталь, за которого было подано 863 голоса.

Уже частично облысевшему, с неизменными усиками, всегда появлявшемуся на публике в костюме и при галстуке Визенталю было пятьдесят шесть. Вместе с женой и дочерью он жил в съемной трехкомнатной квартире в рабочем квартале Десятого района Вены, на углу улиц Ван дер Нюля и Давида. Обедавший у Визенталей в мае 1965 года гость из Польши пишет, что квартира была красиво обставлена.

С этим человеком Визенталь познакомился в Маутхаузене. Официальной причиной приезда гостя в Австрию было участие в памятной церемонии, которая должна была состояться в лагере, но, вернувшись домой, он написал о своей поездке подробный отчет для польских спецслужб. В отчете он именуется «агентом 156».

Он приехал на такси. Визенталь ждал его на улице и заплатил за него таксисту. Они обнялись; встреча через столько лет обоих взволновала. Пока жена Визенталя готовила обед, они рассказывали друг другу о том, что с каждым случилось после того, как они виделись в последний раз, и Визенталь, в частности, поведал о том, как после войны нашел жену. В целом этот рассказ похож на тот, что известен по его воспоминаниям, хотя некоторые детали и отличаются. Дочь Визенталя, сообщает «агент 156», зовут Паулина, ей 19 лет, она студентка и мечтает стать журналисткой.

Визентали, по его мнению, жили богато: они получали государственное пособие, у них была кухня и ванная (в Варшаве это тогда еще не было чем-то само собой разумеющимся), а Визенталь возил его на собственной машине марки «форд-консул». Агент отмечает, что рядом с домом Визенталь машину не держал, а оставлял на платной стоянке, так как боялся террористов.

Визенталь, судя по всему, постарался произвести на гостя впечатление. Он показал ему свой строящийся четырехкомнатый дом, рассказал по дороге о своих поездках за границу, а потом повез в магазин одежды, хозяин которого говорил по-польски и торговал оптом. «Агент 156» выбрал нейлоновую куртку для сына и четыре рубашки, и Визенталь заплатил за все это сам. Вечером он сводил гостя в венскую оперу на «Мадам Баттерфляй», а на следующий день «агент 156» посетил новый Центр Визенталя на площади Рудольфа, к западу от Дунайского канала.