Александр Панов - Искры революции

Гузаков заболел. Его верный спутник Мызгин немедленно сообщил об этом в уфимский комитет большевиков. Михаила перевезли в Уфу. Туда же перебрался и Мызгин. Друзья остались в распоряжении уфимского комитета.

Шел день за днем, месяц за месяцем, они складывались в годы. Никто из арестованных не вернулся. Ни с кем не разрешалось свидание. Поступали тревожные сигналы из Уфы. Арестованных бьют, пытают, принуждают назвать себя убийцами. Раненый Алексей Чевардин, чуть живой, содержится в тюрьме без медицинской помощи.

Родственники арестованных не раз ездили в Уфу, нанимали защиту. В один из таких приездов они увидели огромную толпу народа, двигающуюся по улице.

— Куда идет народ?

— К тюрьме! В тюрьме политических убивают!

— Боже мой! О-о-о! — зарыдала женщина, приехавшая из Сима.

— Что с вами, голубушка! — подхватил побледневшую женщину солидный мужчина в форме железнодорожника.

— Там наши, симские рабочие, спасите их! — выкрикнула женщина.

Толпа загудела и бегом ринулась к тюрьме, но наткнулась на внушительную преграду: солдатские штыки и казацкие шашки. Раздался предупредительный залп. Толпа остановилась.

— Что там происходит? — спрашивали друг друга собравшиеся у тюрьмы.

— Говорят, шпана напала на политиков. Там сейчас идет бой.

— А чего же тогда солдаты-то здесь торчат, а не там?

— Они народ не пускают, как бы не освободили политиков.

Там действительно был бой уголовников с политическими заключенными. Следствие, не добившееся желаемых показаний от симских рабочих, натравило на них уголовников, попыталось без суда расправиться с заключенными.

Во время прогулки уголовников, которых раньше оберегали от встречи с политиками, боясь «пагубного» влияния, тюремные надзиратели выпустили часть симских рабочих. Только они пристроились в хвост гуляющим, уголовники, ждавшие политиков, набросились на них. Бандитов было больше, чем симцев… Некоторые симцы упали, обливаясь кровью.

Кто-то вбежал в коридор и отчаянно крикнул: «Товарищи! Симских рабочих убивают уголовники!»

Большая часть симцев, находившаяся во второй камере, услышала этот крик. Послышались громовые удары в дверь второй камеры, затем грохот падающих кирпичей и туча пыли. В образовавшуюся брешь выскочили все заключенные. Они хватали кирпичи и бежали во двор.

Увидев вырвавшихся арестованных, тюремные надзиратели выпустили во двор еще одну камеру уголовников. Но теперь уже бандитам противостояла сплоченная сила, вооруженная кирпичами.

— Отрезайте выход! Жмите к стене! — командовал Павел — брат Михаила и Петра Гузаковых. — Не бросать кирпичи! Закладывайте кирпичи в рубашки и бейте бандитов с плеча!

Симцы тотчас отрезали уголовникам путь к отступлению и прижали их к стене. Жандармская затея сорвалась.

Вдруг на дерущихся обрушилась вода. Тюремщики подбросили пожарников на помощь уголовникам.

Об этой-то драке и стало известно в городе. Большевики немедленно подняли народ. Первыми ринулись к тюрьме под вой паровозных гудков железнодорожники.

Народ принудил прокурора и тюремную администрацию изменить отношение к политическим заключенным. Их немедленно перевели в другой корпус, подальше от уголовников, раненым оказали медицинскую помощь, Алексея Чевардина перевезли в загородную тюремную больницу.

Эти вести долетели и до Сима. Родственники арестованных, возвратившись в Сим, кто как мог рассказывали о драке в уфимской тюрьме. А те, которые вернулись позднее, привезли еще одну весть: «Алешу Чевардина из тюремной больницы украли большевики».

В Уфе на явочном пункте Михаил Гузаков сменил дежурившего боевика Андрея «Рябого» и вместе с ним пошел по улице. На углу улиц Центральной и Успенской им встретились две рослых дамы в ротондах. Михаил вежливо уступил дамам дорогу. А они сзади набросились на Гузакова и сбили его с ног. «Рябой» убежал. Из дворов выскочили стражники. Гузаков не успел даже схватиться за оружие, полицейские связали его.

Орава пеших и конных жандармов доставила связанного Гузакова в одиночный корпус уфимской тюрьмы. «Дамы» ликовали. Это были переодетые жандармы. Один из них по фамилии Колоколов служил стражником в Симе и знал Гузакова в лицо.

В делах жандармского управления появился очень важный документ:

«4 декабря 1907 года в г. Уфе задержан крестьянин Симского завода Уфимского уезда Михаил Гузаков, обвиняемый в неслыханных преступлениях. При обыске у последнего оказалось: револьвер системы «браунинг», заряженный, кожаная сумка, в которой найдена печать уфимской боевой организации РСДРП, 48 патронов, список оружия, записная книжка, 12 рукописных листов, письмо на имя Владимира Алексеева, 12 подписанных листов с печатью СДП, три паспорта — один из них чистый, а остальные на имя Степана Мурзина за № 205 и Антона Сенкевича за № 235».

Со скрежетом захлопнулась железная дверь. На руках и ногах кандалы. Плечо прикоснулось к сырой, холодной, шершавой стене. Михаил содрогнулся.

Пять шагов до окна. Три шага от стены к стене. В углу налево столик, прикрепленный к стене. Рядом железная кровать, привинченная к полу. Сзади, около двери, железная параша. На дверях — клок желтого света в волчке.

…Темным пологом закрылось узкое окно. Почернели ржавые, изъеденные сыростью стены. Тишина.

Медленно тянется время. Звякнет связка ключей, скрипнет тяжелая дверь, появится прячущий лицо человек, сунет пищу и исчезнет. Снова мертвая тишина.

И так каждый день.

Прошел месяц. Михаила даже не выводили из камеры. Он все чаще и чаще стал прикладывать ухо к полу. Гудит тюрьма. Слышится грохот параш, звон кандалов, жужжание голосов и редкий стук в стену. Михаил прижал ухом железную кружку к стене. Звуки донеслись отчетливее. Редкие удары повторились несколько раз. Стены говорили. Как же их понять? Михаил напряг память, чтобы вспомнить тюремную азбуку, которую на всякий случай преподавал Михаил Кадомцев.

«Где же ты сейчас, друг мой» — подумал Михаил и еще плотнее прильнул к дну кружки, прижав ее к стене.

— …раз …два …три — один короткий, второй сдвоенный, третий дробный, еще, еще… Да, да! Число ударов по алфавитному порядку в условном ряду. А, б, в, г, д, е. Я начинаю понимать! …г …д …е …М …и …ш …а …Г …у …з …т …е …з …ка …Ка.

— Друг мой, Кадомцев, и ты здесь! — еще сильнее заволновался Михаил. Застучали ответные удары — «Тезке Ка… Я в одиночке, в кандалах. Азбуку вспомнил. Стучи, Михаил…» Ответ: «Тебя скоро вызовут… Готовится суд над всеми симцами. Ка…». Ответ: «Понял. Готов постоять за всех. Михаил». Ответ: «Подумай. Надо ли жертвовать собой. Ка». Ответ: «Все равно пощады не будет. Михаил».