Степан Выскубов - В эфире Северок

Нина была в мужских, защитного цвета брюках, в солдатских сапогах, гимнастерке, подпоясанной офицерским ремнем, в казачьей папахе, из-под которой выбивались белые локоны. Так она выглядела в отряде Городовикова. А когда отправлялась в разведку, экипировка была сугубо штатская: платье в полоску, цветастый платок, туфли на низком каблуке...

- Вот вы где! - улыбнулась Нина. - Здравствуйте, миленькие!

Николай усадил ее рядом с собой и попросил громко не разговаривать. В землянке вновь воцарилась тишина, лишь было слышно, как в наушниках попискивала морзянка да в промежутках я выстукивал на ключе точки и тире. Через десять минут связь закончилась, я упаковал "Северок" и поздоровался с Ниной.

- А меня прислал к вам майор. Вот, передал вам, - сказала девушка, протянув бумажку.

Я развернул ее, прочитал. Это был текст радиограммы, подписанный Селиховым и Геновым. В ней сообщались координаты секретных немецких аэродромов и замаскированных танков в деревне Пролом.

- Хорошие новости принесла. Замечательный первомайский подарок, проговорил Николай.

- Вот бы разбомбили их наши соколики... - мечтательно сказала Нина. Как было бы здорово!

- Не беспокойся, разбомбят, - уверил ее Григорян.

- А знаете, я думала, что вас уже в живых нет, - после минутной паузы сказала гостья. - Вернулись мы с подругой с задания в старый лагерь. Смотрим, землянки и шалаши взорваны, нигде ни души, кругом воронки, деревья поизувеченные... Огляделись, а возле вашей землянки лежит убитый, совершенно голый человек. Подошли, а узнать не можем: так они, гады, изуродовали его. На лбу и груди вырезаны звезды, отрезаны уши, нижняя губа, живот распорот... Ужас, что сделали, изверги!

Насобирали мы листьев, прикрыли ими тело партизана. Потом сели на сваленное дерево, стали гадать, куда делись партизаны. Не могли же всех уничтожить! И в условном "почтовом" ящике не обнаружили никакой записки... Тогда решили идти в Зуйские леса. Как я рада, что вы живы! - Глаза Нины сияли.

- А мы рады за тебя, что вернулась с задания и принесла такие важные сведения, - сказал Николай.

- Ну, я пойду отдыхать, - и, послав нам воздушный поцелуй - один на двоих, - Нина исчезла.

* * *

Утром следующего дня к нам на высотку поднялся Луговой с двумя мальчишками. Один - маленький, плотный, кареглазый, с черным непослушным чубчиком. Другой - высокий, худой, русоволосый, с печальными голубыми глазами. Ребятам было лет по тринадцать-четырнадцать. Они принесли сплетенную из парашютных строп лестницу.

Луговой выбрал самое высокое дерево, подозвал мальчишек и приказал им подвесить лестницу. А сам подошел к нам, поздоровался.

- Ну как - прижились?

- Прижились.

- Вот и хорошо. - Луговой помолчал, посмотрел на мальчишек. - А наблюдательный пункт вам не помешает?

- Нет, - ответил я.

- Вот и ладно...

Луговой - будто тот, да не тот, что разговаривал с нами в первый день нашего прибытия. Тот Луговой был вроде суров и мрачен. А этот - добр, вежлив и даже шутлив. Может, тогда его просто что-то раздражало? Бывает же!

Луговой еще несколько минут поговорил с нами и ушел вместе с мальчишками.

Солнце медленно пряталось за горную гряду Терке. С низин потянула вечерняя прохлада. Лес как-то сразу, по-южному окутала темень. Лениво выползла из-за кромки деревьев белая немощная луна. То там, то здесь загорались костры. Их ломкий, колеблющийся свет пробивался сквозь кустарник, выхватывал из темноты могучие стволы, человеческие фигуры, островерхие шалаши...

9

- Как чувствуешь себя? - с тревогой спросил меня Анатолий Шишкин, едва переступив порог нашей землянки. - Заболел?

- Откуда ты взял это?

- И не болел?

Я, отпустив глаза, молчал.

- Мне говорили, что ты лежишь больной. Доктор хоть был у тебя? допытывался Шишкин.

- Был, - нехотя ответил я.

- Значит, правда, что болел?

- Не совсем так. Маленько прихворнул, конечно. Температура почему-то повысилась... Но Коля позвал доктора, он дал мне таблетки, я выпил и стал здоров.

- Тебе, Степа, никак нельзя болеть, - сказал Анатолий. - Знаешь ведь: на тебе невидимый мост между партизанами и Большой землей. Не забывай этого. А мы уходим "свечи" на железке ставить.

- Удачи вам, Толя! И вернуться всем.

- Спасибо. Ну, я побегу. Ребята ждут.

Так группа комсомольцев-подрывников Александра Иванова ушла на задание: взрыв железнодорожной магистрали Джанкой - Керчь. На опушке леса подождали вечера. А когда стемнело, двинулись в путь.

За ночь они все-таки не добрались до железной дороги. На рассвете отыскали воронку, залегли в ней: надо было осмотреться, понаблюдать за дорогой. Справа, в нескольких километрах, станция Сейтлер. Совсем рядом грунтовая дорога: по ней с восходом солнца потянулись в сторону Карасубазара подводы, женщины с котомками и узлами. Видно, люди спешили в город, на базар.

Весь день подрывники просидели в воронке, наблюдая за железной дорогой: им надо было установить, где находятся патрули, охранявшие дорогу, когда они сменяются.

Проехала по грунтовке крытая автомашина: видно, с солдатами. Потом подвода с четырьмя полицейскими, оравшими на всю степь пьяные песни. Ребятам так и хотелось их уничтожить! Но впереди важное дело - железная дорога, а предатели никуда не уйдут от возмездия.

За день в сторону Керчи прошло четыре эшелона: три - с теплушками, один - с танками. День этот тянулся так медленно, так долго, что казалось, конца ему не будет.

В сумерки группа подошла к железной дороге вплотную. Каждый уже давно знал свои обязанности и только ждал команды. Вот взрывчатка заложена, можно уходить. Но тут Шишкин уловил едва различимое гудение рельсов и прошептал на ухо командиру группы:

- Поезд идет.

Прислушались. Да, Анатолий не ошибся. Вскоре показались тусклые, чуть заметные в ночи два огонька, они приближались. Рельсы под тяжестью эшелона, идущего из Джанкоя на Керчь, все громче и громче стонали.

Огни увеличивались. Подрывники уползли подальше от насыпи, остался один Иванов, с замиранием сердца поджидавший поезд.

Эшелон шел быстро, сильно грохоча. Иванов притаился в кустах у насыпи. "Сработает ли мина? - лихорадочно думал он. - Мина затяжного действия. Еще не было случая отказа. А там - кто его знает..."

Поезд приближался. Иванов дернул за шнурок, подхватился и сколько было силы побежал.

Остановился он на мгновение, когда сильный взрыв потряс землю. Обернулся: перед ним поднимались ввысь огненные клубы дыма, все грохотало, скрежетало... Горели вагоны, бронетранспортеры, цистерны с бензином... Полнеба осветилось заревом...

Открылась беспорядочная стрельба. Но подрывники были уже далеко от железной дороги. Они лишь изредка останавливались - послушать, передохнуть - и снова шли, шли.