Степан Выскубов - В эфире Северок
- Название:В эфире Северок
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Степан Выскубов - В эфире Северок краткое содержание
В эфире Северок - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
- Брось ты это! И все-таки я потеряю тебя. Я верю сну, - сказал Григорян упавшим голосом.
Я недоверчиво усмехнулся.
А на другой день получил радиограмму: штаб фронта отзывал меня на Большую землю. Николаю пока решил не показывать этот приказ.
Но он заметил, что я спрятал от него одну радиограмму, и стал требовать ее. Пришлось прочитать. Григорян взглянул на меня грустными глазами:
- Говорил же тебе...
Я ничего не ответил и понес радиограммы в штаб.
Петр Романович Ямпольский - он теперь командовал Центральной оперативной группой - ЦОГ, прочитав их, сказал:
- Сегодня же первым самолетом ты, Степа, полетишь. Жалко, конечно, расставаться, но ничего не поделаешь - приказ! И пригласи, пожалуйста, Григоряна.
- Петр Романович, я не полечу.
- Как это - не полечу? Штаб фронта отзывает, а ты - не полечу? Думаешь, что говоришь? Нельзя же так, дорогой мой...
- Я останусь. Пусть Николай летит.
- Но ведь Николая не отзывают! В радиограмме ясно сказано кого. Короче, полетишь сегодня же. Причем первым самолетом.
Шел я из штаба и ругал себя, что не вписал в текст фамилию Николая. Он бы и улетел. Хотя есть приказ...
Григорян встретил меня вопросом:
- Ну как? Летишь?
- Не хочется мне, Коля, с тобой расставаться. Сроднились мы. Вроде бы всю жизнь рядом провели. Ну ничего, еще встретимся. Не горюй! Да, Петр Романович тебя приглашает.
Незадолго до ухода на аэродром я передал Григоряну всю документацию, рацию. Николай с неохотой принял: он нервничал. У меня на душе тоже было неспокойно.
* * *
В двадцать три часа двинулись на аэродром. Шли молча: казалось, так было легче. Да и какие слова можно произносить, когда я улетаю, а мой друг остается в тылу врага?
Самолета долго ждать не пришлось. Вскоре он пролетел над сигнальными кострами, сделал разворот и пошел на посадку. К нему тотчас бросились партизаны. Началась выгрузка. Затем на носилках понесли в машину раненых и больных.
Позвали меня. Сердце защемило. Я попрощался с Ямпольским, с остальными провожающими. Потом мы обнялись с Николаем.
Не знаю, сколько бы мы так стояли, обхватив друг друга, если бы не резкий окрик. Партизаны подняли меня на руки и втиснули в открытую дверь самолета. Я тотчас снял с себя кожаное пальто-реглан и кинул его Григоряну.
- Возьми, Коля! И не падай духом! Мы скоро встретимся!
Самолет пробежал по ухабистой дорожке и взмыл в черноту ночи. Я посмотрел в иллюминатор: внизу мигали дотлевающие сигнальные костры, у которых все еще стоял освещенный луной Григорян и махал нам вслед рукой.
34
Самолет приземлился в третьем часу ночи в Адлерском аэропорту. Встречали нас друзья-партизаны, ранее вывезенные из Крыма. Рукопожатия, объятия...
Ко мне подходит высокий, стройный, лет за пятьдесят, генерал-майор. Молча останавливается, пристально смотрит. И я на него смотрю, вспоминаю: кто это может быть? Новая форма... Погоны... Я еще не видел наших с погонами. А тем более генерала. Знакомое лицо... Да это же начальник разведотдела фронта Капалкин! Именно он провожал нас на задание!
Василий Михайлович схватил меня и легко поднял своими крепкими руками.
- Дорогой ты мой! Живой? - В его глазах блеснули слезы.
- Живой, товарищ генерал! - задыхаясь от радости, произнес я.
- Вот и замечательно... Великолепно! - Он снова прижал меня к себе.
Потом тискали меня в объятиях незнакомые полковник, майор и два старших лейтенанта. Это были, как я узнал после, работники разведотдела.
* * *
Затем мы поехали в Сочи, где после соответствующей санитарной обработки меня поместили в военный госпиталь No 2120. Как же я был поражен, когда после взвешивания узнал, что во мне пятьдесят четыре килограмма... А ведь до задания я весил восемьдесят два. Вот почему, как пушинку, поднимал меня генерал-майор.
Да, двадцать месяцев, проведенных в тылу врага, дали себя знать...
В палате, куда меня поместили, находился Иван Бабичев, тот самый Бабичев, что был уполномоченным обкома по подполью в Симферополе.
- О, кого я вижу! - воскликнул Иван, когда я переступил порог палаты. - А на кого же ты оставил партизан?
- Там Коля.
- Тогда порядок.
Бабичев стал расспрашивать о боевых друзьях. Но я упал в мягкую, чистую постель и тотчас мертвецки уснул. Проснулся только вечером. Схватился, начал ощупывать себя, искать свой "Северок", пистолет, автомат... Бабичев закатился смехом.
- Ты что, в лесу? - спросил он. - Ну, даешь!
- Привычка, ничего не поделаешь...
А кругом шла размеренная, спокойная жизнь. Будто и не было никакой войны. Мне казалось все это странным: ни грохота орудий, ни автоматной трескотни... Чудно. И до чего же здорово!
В палату вошла медицинская сестра, женщина лет сорока.
- Как спалось, сынок?
- Прекрасно!
- Целый день спал. Все уже давно поужинали, а ты еще и не завтракал, проверяя давление, сказала она.
В столовой пахло чем-то очень вкусным. Такого запаха уже давно не слышал. Впервые за двадцать месяцев я взял в руки кусок ароматного хлеба. Он напоминал мне станицу, бескрайние кубанские поля и все домашнее, близкое, дорогое.
Мне вдруг захотелось в степь - услышать рокот тракторов, комбайнов, взять на ладонь бронзовые зерна и вдыхать запах земли, запах хлеба. Каким трудом достается крестьянину каждый такой кусочек! Я-то знаю ему цену...
* * *
Через день побывал в разведотделе фронта, написал отчет о проведенной в тылу врага работе. А на шестой день пребывания в госпитале меня пригласили в сочинский театр, где в торжественной обстановке партизанам вручали правительственные награды.
И вдруг назвали мою фамилию. Я сразу не поверил: думал, ослышался. Но сидевший рядом Бабичев толкнул меня в бок и кивнул - иди, мол, на сцену. Я встал и стою в растерянности.
- Да смелее, смелее поднимайтесь к нам, - обращается ко мне из президиума Капалкин.
Вышел я на сцену и почувствовал, как краснею. А в это время начальник разведотдела фронта уже говорил, что в тылу врага я проявил мужество и героизм, за что награжден боевым орденом. Затем он прикрепил к моему новому кителю орден боевого Красного Знамени и медаль "Партизану Отечественной войны", поздравив с высокой наградой. Поздравил меня и первый секретарь Крымского обкома партии Владимир Семенович Булатов.
Я страшно разволновался. Хотел произнести речь, но из этого ничего не вышло, и я только выдавил:
- Служу Советскому Союзу!
Шел я со сцены, а ко мне из рядов тянулись руки знакомых и совершенно незнакомых людей, поздравляли. После вручения наград артисты сочинского театра дали концерт.
* * *
Двадцать четыре дня находился я в госпитале. Потом мне предоставили на полтора месяца отпуск, и я уехал в свою станицу.
* * *
Был вечер, когда переступил порог отчего дома. Мать сидела за работой - очищала от ботвы арахис. Увидела меня, уронила охапку, бросилась ко мне, прижалась, зарыдала.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: