Вольфганг Фауст - Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944

Курт попытался было ссадить их очередью из своего МГ, но горящие русские уже были на нашем корпусе и оказались в мертвой зоне для пулемета. Я слышал, как они двигаются у меня над головой, их сапоги цокали по нашей броне, когда они забирались на нашу башню. В башне Вильф открыл огонь из своего спаренного с пушкой пулемета, и я увидел, как тело одного из русских рухнуло на передний бронелист прямо перед моей смотровой щелью. Над верхним люком башни снова прогремела очередь, и я услышал крик Хелмана: «Он стреляет по мотору!»

Неужели ему удастся сделать это? Ведь он хочет, стреляя по жалюзи моторного отсека, поджечь наш мотор и обречь нас на судьбу его собственного танка! Так не бывать же этому!

Наш двигатель наконец-то завелся, и я резко развернул танк на месте, чтобы сбросить с него тех, кто забрался наверх. Я увидел, как при этом резком повороте второй член экипажа русского танка сорвался с нашей башни; он рухнул на землю прямо перед нами, все еще сжимая в руках свой автомат и во все еще горящем комбинезоне. Подав танк вперед, развернул его, чтобы быть уверенным, что с врагом покончено, а затем снова ринулся вперед, в танковое сражение.

Однако сражение уже перешло в заключительную стадию.

Я видел, что из наших 15 «Тигров» несколько стоят в степи дымящими или пылающими факелами, а из 10 «Ханомагов» минимум 5 лежат разбитыми среди холмистого поля. От ИС осталась лишь горстка машин, которые ныне пытались найти путь к отступлению, оставив своих товарищей стоять горящими, подбитыми или потерявшими ход. [35]Заходящее солнце уже касалось горизонта как раз там, куда мы и направлялись: диск цвета расплавленного металла, окруженный полосками золотых и пурпурных облаков. Его лучи еще падали на поле битвы, освещая его во всех ужасных деталях.

Я увидел экипаж «Тигра», сгоревший вместе со своей боевой машиной, – каждый из членов его экипажа обвис в своем люке, предположительно погибнув от разрыва осколочно-фугасного снаряда в тот момент, когда они пытались покинуть подбитый танк. Языки пламени окутывали их, питаемые, вероятно, разлившимся в танке горючим, оранжевый столб огня вздымался над их общей могилой на высоту дерева. Я увидел экипаж ИС, вытащенный из подбитой машины и сваленный в воронку от снаряда мотопехотинцами из «Ханомага». Наши боевые товарищи были преисполнены гнева и расстройства от невозможности противостоять русским бронированным колоссам и дали выход своим чувствам, а также необходимости экономить драгоценные боеприпасы тем, что добили своих врагов штыками и саперными лопатками.

Я снова вел наш «Тигр» между невысоких холмов, тогда как Вильф в башне вел огонь по отступающим ИС – но так редко, что я понимал: что-то не в порядке с нашим орудием либо с экипажем в башне.

Все оставшиеся в строю «Тигры» постепенно прекратили вести огонь, поскольку их экипажи предпочитали экономить боеприпасы, а не расходовать их на отступающего противника. Я привел свой танк на то же место, с которого мы начали этот бой и на котором русскими был расстрелян «Ханомаг» с пленными. Обогнув один из невысоких холмов, я увидел зрелище, в котором не было никакого смысла.

Там стояли три русских пехотинца.

Какого дьявола, откуда они могли появиться здесь?

Это были трое высоких, сильных русских солдат – не танкисты, но вооруженные до зубов пехотинцы, которые пробирались сквозь снег и грязь, держа в руках автоматы, они выглядели так, словно что-то разыскивали, что-то искали в мешанине разбросанных повсюду тел и остатков разбитых «Ханомагов».

Сидевший рядом со мной Курт тут же открыл по ним пулеметный огонь, уложив одной очередью двоих из них. Но очередь оказалась очень краткой, ударник затвора звонко кликнул по пустому патроннику – и Курт, непрерывно ругаясь, стал искать снаряженный магазин.

Оставшийся в живых русский солдат взглянул на нас, по всей видимости оценивая ситуацию, и пустился бегом, скрывшись меж двух холмов. Я направил «Тигр» вслед за ним и, обогнув невысокий холм, оказался лицом к лицу с еще одним русским танком.

Солдат, за которым мы гнались, запрыгнул на корпус ИС и тут же исчез в одном из люков, а весь корпус русского танка начал вибрировать от заработавшего на повышенных оборотах двигателя. Внушительный мощный ствол его орудия повернулся на несколько градусов, уставившись точно в нашу башню. Почему же мы не стреляем? Повернув голову, я взглянул снизу в башню – и увидел по ее положению, что она была повернута совершенно в другую сторону, а наше орудие смотрело в другом направлении и не могло вести огонь по врагу. Пока оно будет развернуто на русского, тот уже успеет расстрелять нас на этой минимальной дистанции.

Я опустил голову на штурвал управления и ждал удара снаряда, который выпустит русский танк. Я только что был свидетелем того, как внутри другого русского ИС наш снаряд метался взад и вперед, круша все на своем пути.

Прошло несколько секунд. Я услышал, как двигатель ИС включился на коробку передач, после чего лязг гусениц стал отдаляться от нас. Сквозь смотровую щель я увидел, что русский танк двигается задним ходом, держа свое орудие по-прежнему направленным на нас, подобно грабителю банков, который уходит от ограбленного банка спиной вперед по улице, держа под прицелом своего револьвера охранников банка. Таким образом танк страховал себя от яростного обстрела всеми оставшимися нашими «Тиграми» и оставлял нас в живых, чтобы мы могли рассказать эту историю. [36]

Я смотрел ему вслед – последнему уходящему из атаковавших нас громадных [37]ИС, который по мере отступления становился все меньше и меньше, а потом развернулся и, включив передний ход, исчез в уже опускавшейся на степь вечерней темноте.

Какого же черта все это значило?

Встав со своего места и изогнувшись, я взглянул из-за переборки за моей спиной в башню. Вильф, наш наводчик, все никак не мог оторваться от прицела своего орудия. Штанг, заряжающий, распластался, привалившись спиной к стеллажам боеукладки, его шея и грудь были залиты кровью. Хелман припал ртом к своей фляжке с коньяком. Оторвавшись, он бросил ее мне вниз, и мы с Куртом, в свою очередь, сделали по хорошему глотку.

– Что случилось со Штангом? – спросил я.

– Нам нужен новый заряжающий, – пробормотал Хелман. – И надо двигаться. Да побыстрее.

Штанг погиб, когда снаряд русского танка ударил в борт башни. И хотя снаряд не пробил броню, сила его удара отколола пластину металла от внутренней поверхности башни, которая и перебила ему позвоночник у основания черепа. Вытащив тело нашего заряжающего из башни, мы положили его на мерзлую почву вместе с телами наших мертвых мотопехотинцев.