Михаил Шевченко - Избранное

— Я с удовольствием помогал! С удо-овольствием!..

«Хоть один человек умный среди нас», — думал я о дедушке.

За завтраком.

— Ешь, внучек. От тебе картошка жареная. А от огурчики малосольные…

Бабушка Груня пододвигает к Максиму блюдо с нежными огородными огурцами.

Максим вздохнул и отодвинул блюдо.

— Знаешь, бабушка, я люблю многосольные огурцы.

— Папа, что такое: режу-режу — крови нету?

— Наверное, лодка.

— Нет, это кольчуга. Режешь мечом, а крови нету.

Через минуту:

— А что такое: еду-еду — следу нету?..

— Я уж и не знаю, что это.

— А это-то и есть лодка!

После поездок к морю и в Россошь месяца два живем в Москве.

Приезжаем как-то в Лукино. Сидим на террасе дачи. На столе лежит кулек с пряниками.

Максим взял пряник-подкову, положил перед собой и сказал:

— Смотри, папа, Сердоликовая бухта.

Пряник и правда — морская бухта в миниатюре.

Купил ему альбом для марок.

— Вот ты какой, папа. Обещал и купил. И я тебе так буду: что пообещал — то обязательно сделаю. О-бя-за-тель-но! — и рубанул воздух ладонью.

Уложил марки в новый альбом. Любуется.

— Ты сохрани мой альбом, папа. Надолго-надолго. Когда я вырасту и у меня будет сыночек или там дочка, ты им подаришь этот альбом.

Для этого же он как-то просил сохранить его куртку и азбуку.

— Хочу заниматься и учить уроки, — заявил Максим.

Принес я ему тетради: одну в клеточку, другую в линейку.

— Как же мы подпишем их?.. Вот эта — в клетку — будет для занятий по арифметике.

— Да, — соглашается Максим.

— Ученика какого класса?.. Пожалуй, подготовительного. Как ты думаешь?

— Ну да! — захлопал в ладоши Максим.

— А какой же школы?

— Папиной! — сказал он сразу.

Дней через пять довольно правильно писал элементы букв «а», «н», «ш», «о» и цифры от 1 до 7.

Страшно рад оценкам. Рассказывает даже по телефону о папиной школе, о тетрадках своих.

— В группе у нас есть девочка Рита. Так я, папа, сочинил про нее стихи. Вот послушай:

— Хороши, — говорю, — последние две строчки. Но что это — напитка-попитка?

— Ну она напиток пила, и когда в лесу была, и когда из лесу ушла. Понимаешь?

— Вроде да. Но все-таки ты поднакрутил.

Максим рассмеялся:

— Вот видишь, папа, как я про Ритку поднакрутил!

И снова — хохот.

Поссорились мы с ним.

— Уходи, — сказал я ему. — У меня нет такого непослушного и капризного мальчика. У меня есть хороший сын, но жаль, он куда-то ушел…

Вышел. И через минуту из другой комнаты:

— Па-а-па-а, ты хочешь, чтоб к тебе пришел?

— Кто? — спрашиваю.

— Ну тот, папа… хороший мальчик…

— Да, хочу.

Влетает ко мне сияющий.

Купил я биографический очерк об Александре Грине. Чуть ли не первый очерк о нем. Много любопытных фактов в книжке. Захотелось кому-то прочесть вслух, немедленно.

Иду к жене. Она курит на кухне.

— Послушай, — говорю, — о Грине…

— Я не люблю его. И не хочу слушать, — был ответ.

— Жаль, — вздыхаю я и возвращаюсь в свою комнату.

Вдруг слышу из зала голос Максима:

— А папа прав!

— Чем же он прав? — спрашивает мать.

— Ведь он же хотел тебе об интересном человеке рассказать, мама!..

Собирается с матерью в Лукино праздновать день рождения дяди Вадима. Я остаюсь дома. Надо поработать.

— Папа, ты не беспокойся, пожалуйста. Я завтра же!.. Завтра же приеду к тебе! — и гладит меня по плечу ладонью.

Вспоминали лето в Россоши. Потом Максим ушел в другую комнату и затих. Этак через полчаса заходит ко мне и ставит на стол два домика на одной длинной площадке. Он собрал их из готовых деталей (немецкая игрушка).

— Что это? — спрашиваю.

— Это путейская будка. А это дом бабушки Груни и дедушки Пети. А мимо проходит железная дорога. Тут маневрируют «Серго Орджоникидзе», «Щука», «Эмка»… Знаешь, такие отжившие паровозы? Маленькие и чумазые…

Да. Дедушка и бабушка живут у самой железной дороги. А к будке путевого обходчика мы ходили с Максимом смотреть на поезда, на электровозы, на маневровые паровики.

Заигрался с солдатами, пушками, пулеметами… Стрельба стоит — хоть уши затыкай.

И вот все стихло. Заходит ко мне.

— Как же мне, папа, надоела эта война!.. Давай займемся мирной жизнью.

Играет с Женькой. Прячет под диван солдатика и говорит:

— Моя хитрость — чтоб ты не нашел солдатика. А твоя — чтоб ты ухитрился найти. Вот.

Идем из детсада домой. Шли-шли. Вдруг остановился.

— Папа, я тебя сегодня удивлю.

И нагнулся над своим ботинком.

— Смотри, я сам могу завязать шнурок!

И правда, развязал и завязал.

Читаем книжку о приключениях барона Мюнхгаузена. Хохочет без удержу, падает от смеха на диван и восклицает:

— Ну и придумщик этот барон! Ну и сочинитель! Ну и брехун же он, этот Мюнхгаузен…

Из подарков ко дню рождения больше всего понравилась ему пушка, присланная дедушкой и бабушкой.

— Ты напиши им, папа! Напиши им «спасибо» и подождем — что они ответят…

Максиму исполнилось пять лет. Дня через три после его торжества из Россоши пришла еще посылка. Идем на почту получать ее.

— Папа, — говорит Максим, — ты думал, мой день рождения кончился? Нет! Он продолжается. Видишь, посылку бабушка Груня прислала!..

Прихожу с работы в пятницу. Он уже дома.

— У меня есть тебе сюрприз! — кричит.

Мать останавливает его и просит не раскрывать секрета до воскресенья — дня моего рождения.

Он умолкает.

А в субботу утром все же не выдерживает:

— Я тебе приготовил сюрприз — две картины. Но что я на них нарисовал, пока не скажу.

Самое главное — все же в секрете.

Посмотрел кинофильм «Александр Невский».

Легли спать.

— Папа, а что, если псы-рыцари снова пойдут на нас? И Москву возьмут?..

— Нет, сынок. Не пойдут и не возьмут.

— Ну, а если пойдут вот?.. Где же мы возьмем Александра Невского?..

— Знаешь, папа, Тимур меня так удивил! Нарисовал такую картину… Такую картину, что я ну просто обалдел!

— Что же это за картина?

— Я просто не могу тебе сказать.