Михаил Шевченко - Избранное

— Хочешь, пойдешь в английскую.

— Нет. Пойду туда, чего я больше знаю. В немецкую. По-немецки я вот сколько знаю: ауфвидерзейн, гут нахт, гут моин, дер тиш. Во сколько!.. А как по-немецки «черт возьми»?

— Доннер вэтэр.

— А я думал, что ты сказал, папа: «Доктор Вернер…»

И хитро щурится.

Поет Гелена Великанова. В песне необычные рифмы.

Закончила петь. Максим вроде бы и не слушал. Но тут же сказал:

— По льду — пойду… Гм…

И чему-то своему улыбнулся.

Пришли с прогулки. По телевизору — концерт из Колонного зала. Играли Рахманинова. Максим немного послушал и вдруг спросил:

— А почему Печорин все время путешествовал?

— Да такая была его жизнь. Не находил он себе места.

— И он погиб?

— Да.

— А где?

— В Персии. Страна есть такая.

— Зачем же его убили? Он же не враг, папа. Не враг! Не враг!..

Был как-то при Максиме разговор о «Герое нашего времени». Но интересно, какая связь давнего разговора с музыкой Рахманинова?

У нас по соседству есть военное училище. Незадолго до Дня Победы курсанты готовились к параду у могилы Неизвестного солдата.

Пришли мы с Максимом посмотреть, как маршируют моряки, и послушать духовой оркестр.

В перерыве между занятиями заговорили с барабанщиками.

— Сегодня последний день служим, — сказал один молодой солдат. — Поеду в Запорожье.

— А вы? — спросил я другого.

— Я рядом тут. В Подмосковье.

— Как служилось?

— Хорошо. Служить можно.

В следующий перерыв Максим подошел к трубачу. Смотрю, присели они, разговаривают.

Когда снова началась строевая подготовка, я спросил у Максима, о чем он говорил с трубачом.

— Да ты, папа, вот говорил с барабанщиками о службе, а мы… говорили о мирной жизни: сколько мне лет, когда пойду в музыкальную школу, когда в обычную… Вот.

Рубят строевым шагом моряки. Оркестр играет попурри из маршей.

Максим долго-долго слушает. Когда оркестр умолкает, говорит:

— Я различил, папа, только одну строчечку в музыке: «Вихри враждебные веют над нами…»

И правда, эта тема была в попурри. Остальные ему незнакомы.

Воскресенье. Гуляем по набережной.

— Магазин игрушек открыт сегодня? — спрашивает Максим.

— Нет, закрыт.

— Как можно так работать? Вот черт!.. Когда я в детсаду, он торгует. Когда я дома и могу прийти в него, он выходной…

После молчания:

— Когда мы приедем с моря и побудем у бабушки Груни, я ведь еще месяц не пойду в детсад? Да, папа?

— Да.

— Вот тогда я все же попаду в магазин игрушки. И мы купим гармошку и клоуна, хорошо?

Идем по улице. Приостанавливает меня у стенда кинообъявлений.

— В прошлое воскресенье тут была афиша: «Драмы из старинной жизни».

После паузы.

— Папа, хочешь, расскажу тебе одну драму из старинной жизни?.. Жила-была одна женщина… С ней жил муж. Он был, конечно, гусар…

А что! Великолепно!

Но как смешно звучит все это в его устах.

— Папа, а почему смотритель принял медведя за генерала?

Объясняю, что с испугу. Что смотрителя все вечно ругали, всех он боялся.

— Господи, какой же он несчастный человек! — восклицает Максим.

— Ты почему все с револьвером и с револьвером? — спрашиваю его.

— Так полагается в генеральстве, — отвечает он.

Звоню домой по телефону. Трубку берет Максим. Докладывает:

— Я сегодня гулял в детсаду в одном свитере. Знаешь, там была на дворе очень невероятная жарища!..

Гуляем с транзистором. Бернес поет песню Пахмутовой.

— О чем песня, папа?

— Да вот… что юность не вернется… что ты уже никогда не будешь маленьким…

Последнее ему по душе. Он не хочет быть маленьким. Однако спрашивает:

— Но почему же я не буду маленьким?

— Так устроено природой, — говорю.

— А-а, — задумчиво отзывается он, — приро-одой…

— Сделай мне, папа, трубку. Я ведь капитан Немо. А какой же капитан без трубки!..

Нашел я сучок. Обстрогал. Получилась трубка. Взял ее Максим в зубы, заважничал. Ни дать ни взять морской волк из приключенческого фильма.

— Все хорошо, — сказал я, — но ведь ты так и привыкнешь курить.

— Не бойся, папа. Я же не так глуп, чтобы курить. Я только капитан настоящий, а курю я понарошку.

Пошли на телеграф. Надо было поздравить моего брата с пятидесятилетием.

— Ты, папа, напиши и от меня привет. Дяде Ване будет дорог морской привет.

Я сдавал телеграмму. А Максим за столом разговаривал с солдатом.

Сдали телеграмму. Вышли на улицу.

— Повезло мне сегодня, папа, — сказал Максим. — Подумать только, я разговаривал с самделишным солдатом. А не с теми, что у меня дома, — пластмассовыми.

Включаю телевизор. Передача «По страницам «Голубого огонька». Передачу ведет артист Коренев.

— Папа, смотри, человек-амфибия!

И правда, Коренев играл в одноименном фильме.

— Ты знаешь, почему его так называют? Он много ест! Ам! Ам!..

Собираемся на улицу. Помогаю ему собираться. Надеваю шарф, обматываю дважды вокруг шеи…

— А мама только один раз обматывает…

И тут же закончил:

— Впрочем, ты же должен отличаться от мамы…

Вернулся из Моршанска. Рассказывает:

— Один мальчик не давал мне игрушек. Понимаешь?.. Но он дал игрушки Кириллу. И это хорошо, папа. Кирюшка победнее. Его родители дом себе строят только… И хорошо, что ему дали игрушки…

Бабушка Наташа за что-то ворчит на Максима.

— Что это ты, бабушка, раскоролилась? Что ты раскоролилась? — возмущается он.

Гуляем с ним по набережной канала. После дождя хорошо.

— Папа, ты подзабыл фильм о Рустаме?

— Да нет, немного помню, — отвечаю, но чувствую, что действительно забыл. Кинофильм «Рустам и Зухраб» мы смотрели месяца три назад.

— Но все же подзабыл, да?

— Да, — говорю честно, — подзабыл.

— Тогда я тебе расскажу, — с радостью говорит Максим. Ему как раз и не терпелось что-либо мне рассказать. — Это фильм первой серии… Вот встретились Рустам и скопец. «Что такое народ?» — спрашивает Рустам. «Народ — сброд, если он за тираном идет, — отвечает скопец. — Но если он за правду борется, тогда он народ!» Вот так они и говорили, папа. Ты это помнишь?..

— Да, я это помню, сынок. А что такое «тиран»? — Мне хочется проверить, насколько осмысленно он рассказывал мне сцену из кинофильма.