Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.

Наконец ему удалось завязать надолго – и тут пришли сердечные болезни. Инфаркт, потом еще один и операция шунтирования на сердце. Он сумел вернуться к работе, снова стал сочинять песни и… снова запил.

А потом рак горла.

Летом прошлого года ему сделали операцию – удалили гортань, и он полностью онемел. Теперь мы переговаривались по мобильному. Я говорил, а он стуками по трубке подтверждал, что слышит. Или писали друг другу СМС. В январе я увидел в ЖЖ, что какой-то парень просит порекомендовать ему частного преподавателя рок-гитары. Я позвонил Сергею и спросил: «Сережа, ты сможешь давать уроки?» Он простучал два раза, что означало утвердительный ответ. А еще через несколько дней Леша Вишня предложил провести Данилову Интернет, чтобы как-то его подключить к жизни. (Сережа всю жизнь был один – ни семьи, ни детей.) И мы обсудили эту идею, и я еще предложил Данилову писать мемуары о тех годах и сказал, что издам их. А он попросил монитор, старый у него был плох.

И вот наконец я повез парня с гитарой, возможного ученика, вместе с монитором к Данилову, по пути объясняя все непростые обстоятельства. Парень вник. Я боялся, что встреча будет нелегкой, потому что за два дня до того, позвонив Сереже, узнал от соседки, что он в запое. И накануне очень просил его как-то оклематься, потому что я привезу ученика. Он стучал в трубку утвердительно.

Но когда я его увидел, сразу понял, что ничего не выйдет. Он был в тяжелом похмелье, исхудавший до предела, с торчащей из шеи дыхательной трубкой. Болезнь, точнее, обе болезни его победили.

Мы вошли в комнату, и он написал на листе бумаги: «Сходите за водкой». И я пошел и принес бутылку, потому что спорить было бесполезно. Я попросил только, чтобы он выпил один глоток – поможет и глоток. Но он взял стакан трясущимися руками, налил полный и выпил, зажимая другой рукой дыхательную трубку, потому что из нее лилось наружу.

Через пять минут его уже с нами не было. Он плакал, писал корявыми буквами: «Я не хочу жить», «Я люблю тебя, прости». Это было тяжело. Мы с парнем ушли.

Через два дня он прислал мне СМС с извинениями, потом я уехал в Москву, а вернувшись, получил это последнее послание. И знал, что помочь уже ничем не могу.

И все равно вина не отпускает. Прости, Сережа. Мир и покой тебе.

Быков написал статью о «Мастере и Маргарите» – как всегда, полемичную, спорную и интересную.

Поскольку не все присутствующие здесь скептики, которые считают М&М не самым сильным и даже «самым слабым» булгаковским романом, могли прочитать роман при первом публичном его появлении в 1966–1967 гг., – а я имел счастье, то выскажусь.

Отношение к роману во многом определяется именно этим. Трудно сейчас оценить потрясение при первом прочтении в 1966 г. И это потрясение стало определяющим у практически всех читателей старшего поколения. Даже потом, когда от времени оно слегка поблекло, вряд ли кто коренным образом пересмотрел свое мнение и отрекся от романа.

Быков, как и многие, тогда не родился и читал роман в другое историческое время. Его двадцатилетние оппоненты читали еще позже. Значит ли это, что они способны оценить роман объективнее? И да, и нет.

Да – потому что у них был более богатый опыт чтения, они больше читали другой литературы. Нет – потому что роман не для них написан, попросту говоря. Кое-кому из них пришлось лезть в словарь, чтобы узнать, что такое примус. А мы его видели своими глазами.

В этом смысле любой роман через пятьдесят-шестьдесят лет после своего создания стареет. А не стареют или почти не стареют «вечные» темы и идеи. Типа борьбы добра со злом. Вокруг них и идут споры.

Я впервые услыхал о том, что Булгаков славит Дьявола («эстетизирует зло») от Бори Гребенщикова. При этом я читал ранее в одном из его интервью, что М&М он считает самым лучшим романом. Просто в это время БГ сильно уклонился в православие и сменил точку зрения. Или ему ее подсказали. Но дело не в этом.

В самом деле, есть ли эта эстетизация зла в романе?

Тогда я попрошу показать мне реальное зло, которое совершили в романе Воланд и его шайка. Где это? Что? Отрезали голову Берлиозу? Оторвали голову Бенгальскому? Но потом вернули. Застрелили на балу какого-то мерзавца-барона? Сожгли «Грибоедов» – этот притон бездарностей? Что еще? Ни один ребенок не уронил своей знаменитой слезинки. То есть один хотел было, но Марго его быстро успокоила и улетела.

Где там творимое Дьяволом зло? Его нет. Воланд наказывает мерзавцев, причем не слишком жестоко. Берлиоза наказывает не Воланд, заметьте. Он лишь предсказывает ему судьбу, но Берлиоз не внемлет.

Вообще, почему решили, что Воланд – Сатана? Это Мастер его так называет в беседе с Иваном. Автор, если мне память не изменяет, нигде не называет Воланда Сатаной или Дьяволом. Как нигде не называет Иешуа Христом.

Воланд и свита, безусловно, сила нечистая, но вполне разумная и справедливая. И вызывающая несомненную симпатию большинства читателей, кроме завзятых и упертых клерикалов. Что же мы должны решить, что в нас так много бесов, и именно они восхищаются поведением нечистой силы? А сила нечистая не потому, что она послана Дьяволом в Москву, а потому что пользуется черной магией.

А послана она в Москву автором, Михаилом Афанасьевичем Булгаковым, чтобы расправиться с той нечистью, которая мешала ему жить и вызывала отвращение. Это его санитарная команда, очищающая Москву от советской накипи. Можете называть Воланда Дьяволом, пожалуйста, воля ваша, но тогда мы должны допустить, что этот Дьявол сродни нам и мы бы поступали так же, имей его возможности.

А где-то есть настоящий, деяния которого вызывают омерзение, ужас и безусловное отвращение.

Этот Дьявол и сделал Москву такой, какой увидел ее Воланд. Это он посадил Мастера в психушку и сжег его роман. У этого Дьявола все рукописи горят и торжествуют бездари и мерзавцы.

Но такого Дьявола в романе нет.

М&М – роман блестящий и в силу этого не слишком глубокий. Блестящее не может быть глубоким. Но от него требуют глубины. Почему-то от блестящих романов о Бендере глубины не требуют. Ах да, Ильф и Петров забыли ввести там евангельский сюжет. Но и сюжет этот введен Булгаковым для пущего блеска.

И блеск этот ему удался полностью. Почему и притягивает он разные категории читателей, в том числе и тех, кого этот блеск ослепляет.

Вернулся с презентации книги моего покойного друга Миши Панина, которую мы издали.

Собственно, это было застолье в журнале «Звезда», где собрались человек 30 Мишиных друзей.

Он проработал в Звезде лет 20 завотделом прозы.

Он был прекрасным человеком и писателем. Нормальная человеческая проза о людях и для людей.