Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

Я уже третий раз был в Ильинском, поэтому для меня все было знакомо, я с удовольствием очутился в этой обстановке, обстановке хотя и наполовину официальной, но очень радушной. Утром 5-го была обедня, затем завтрак, на который съехались соседи, днем был большой чай, но не в саду, а в зале, т. к. погода была очень холодная.

6-го сентября после кофе каждый у себя, отправились к 10 1/2 часам в сад, где великая княгиня бегала в это время на pas de Géants, [259]часть играла в теннис. Я сыграл одну партию, лучше всех играл молодой герцог, брат великой княгини, я оказался одним из плохих игроков, очевидно, от недостаточной ловкости. На гигантских шагах очень много бегали, чтобы согреться, тут я побил рекорд, т. к. подымался выше других. Погода была удивительно холодная, всего 4º, все растения стали прятать в оранжерее, боясь мороза, значительно оголили сад, что было очень некрасиво. В час завтракали, после чего играли в бикс, лото и т. д., в 3 часа отправились пешком за Москва-реку через луг в соседнее имение великого князя Усово, [260]где строили в то время новый дворец. На ферме пили чай и ели простоквашу и варенец. Большая часть шла пешком, а великая княгиня Александра Георгиевна, принцесса Виктория, Е. Н. Козляннинова, великий князь Павел Александрович и Гадон были верхом.

В 8 часов обедали, я сидел между двумя фрейлинами великой княгини Козляниновой и Лобановой-Ростовской. После обеда были жмурки, индюшки, веселились как дети. Чай пили в 11 часов и разошлись по своим покоям.

Я хотел на другой день ехать к брату, но великий князь сказал, что еще рано уезжать, чтобы я еще погостил у него, а он отпустит меня на 10 дней к брату. Я был очень тронут и прожил еще в Ильинском до 12-го сентября, когда уехал в Харьковскую губернию к брату на его новый хутор, застал его и всю семью здоровыми и хорошо устроенными. Хутор его мне понравился, дом довольно уютный, светлый, комнаты высокие. Я с удовольствием пожил у него больше недели и рад был, что смогу рассказать своей матери, как устроился мой брат. Вскоре после моего отъезда он получил место податного инспектора в г. Богодухове Харьковской губернии. Мы очень были рады, что наконец он получил службу. Служба и хутор оказались несовместимы, и он решил через год или два, не помню, продать хутор и отдаться весь службе, переехав в город.

Вернувшись в Петербург, я ретиво принялся за службу. Ко мне в роту под мое начало поступили вольноопределяющиеся барон Гойнинген-Гюне, Дрентельн и герцог Лейхтенбергский, [261]сын Николая Максимилиановича. Пришлось и ими заняться. Барон Гюне был не из ретивых, а Дрентельн и герцог Лейхтенбергский – эти были образцовые служаки, и, кроме радости и удовольствия, они мне ничего не доставили за весь год их службы. Обоих я вспоминаю с большим уважением и любовью.

С Лейхтенбергским у меня связаны и начало его службы, и конец. Он начал службу вольноопределяющимся у меня в роте под моим начальством, кончил также под моим начальством на мировой войне после революции, когда я был командиром 3-го Сибирского армейского корпуса, а он у меня в корпусе командовал бригадой 7-й Туркестанской стрелковой дивизиии.

26-го ноября в день георгиевского праздника я был наряжен с командой для взятия знамени полка из дворца великого князя и относа его в Зимний дворец. 29-го я был дежурным по 1-му и 4-му батальонам, у меня вечером собралось много друзей товарищей по полку, и мы провели время очень уютно.

В декабре месяце великая княгиня Елизавета Федоровна устроила у себя во дворце, в одной из обширнейших зал, лаун-теннис. На полу во всю величину зала было натянуто серое сукно, на котором были накрашены линии границ, по обе стороны натянутой сетки. Игра происходила обыкновенно по вечерам, а иногда и днем в праздничные и воскресные дни. Приглашались офицеры полка, умевшие играть лаун-теннис, среди них был и я, постоянно приглашавшийся. Из высочайших особ всегда бывали на этих вечерах великая княгиня Александра Георгиевна, жена Павла Александровича. После тенниса пили чай с разными угощениями и в двенадцатом часу ночи расходились.

На этих чисто интимных вечерах бывало очень симпатично, великая княгиня была обворожительна своей простотой и предупредительностью. Эти вечера происходили и в следующем году до Пасхи.

В конце декабря скончался князь Николая Максимилианович, на офицеров полка наложен был траур до дня его погребения.

Рождественские праздники [прошли] тихо, накануне устроили своей матери маленькую елочку, к нам собрались близкие и друзья, было очень скромно, но уютно и хорошо. Год прошел быстро, и мы благодарили Бога, что мы все здоровы и благополучны.

Новый год я встретил вместе с моей матушкой и старшей сестрой у Грессеров в семейном кругу. Младшая сестра была в Гродно, мой брат с семьей в г. Валки, где он получил место податного инспектора. В первых числах января вышло из печати составленное мною руководство для обучения молодых солдат стрелковому делу под названием «Подробная программа для обучения молодых солдат стрелковому делу. Поручик Д.» Очень было приятно увидать свой первый труд напечатанным. Мысль об издании такого руководства возникла у меня после ряда лет заведования мною новобранцами; все имевшиеся руководства меня не удовлетворяли, и мне хотелось на основании опыта обучения издать подходящее руководство, которое бы удовлетворило меня. Я начал его писать осенью прошлого года и вот в январе вышло уже 1-е издание, которого я выпустил 3000 экземпляров. Брошюра моя имела успех и разошлась очень быстро, так что я через год, уже будучи адъютантом великого князя Сергея Александровича, напечатал 2-е издание, дополненное, в количестве уже 5000 экземпляров. Я был очень удовлетворен, особенно после того, как моя книжонка была рекомендована циркуляром Ученого комитета Главного штаба для обращения в войсках как полезное руководство при обучении молодых солдат.

6-го января я был наряжен на высочайший выход в Зимний дворец по случаю Крещенского парада.

12 января состоялось отпевание и погребение тела князя Николая Максимилиановича в Сергиевой пустыни. <���…> [262]

Почивший князь Николай Максимилианович был отец вольноопределяющегося моей роты Лейхтенбергского, о котором я писал в своих воспоминаниях за прошлый год. Он почти не жил в России, женившись вопреки воли родителей на Акинфеевой. Только через несколько лет по воцарении Александра III он приехал с его разрешения в Петербург и был назначен генерал-адъютантом.

31 января на Дворцовой площади состоялся высочайший смотр войскам Петербургского округа, на котором я имел счастье подойти на ординарцы к Александру III по окончании парада. Мне это доставило большое удовлетворение, со мною подходили Его Величества роты унтер-офицер и посыльный рядовой. Подошли мы хорошо, после парада я снялся с ними у фотографа Ясвоина.