Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

По прибытии в Петергоф полк расположится в казармах л. – гв. Уланского полка в следующем порядке:

Господа офицеры в офицерском собрании, 1-й батальон в казарме 1-го эскадрона, 2-й батальон в казарме 2-го эскадрона, 3-й батальон в казарме 3-го эскадрона, 4-й батальон в казарме 5-го эскадрона. Нестроевая рота в помещении нестроевой команды, музыкантский хор в зале учебной команды; школа солдатских детей и певческий хор в зале 3-го эскадрона, полковая канцелярия в помещении полковой канцелярии, все лошади в штабной конюшне.

Довольствие производить по две роты вместе, для чего ротам взять с собою котлы и всю кухонную принадлежность, а также и необходимое количество продуктов и хлеба с расчетом, чтобы хватило по 8-е июля включительно. 8-го июля приготовить улучшенную пищу утром в завтрак: чай по 24 золотника, сахару по 2 фунта 42 золотника на 100 человек, по 1 фунту ситного на человека, по 5 фунтов коровьего масла к ситному на 100 человек; в обед: картофельный суп с 1/2 фунта мяса, пшенную крутую кашу с коровьим маслом, пирог с рисом по 1 1/2 фунта, жареная телятина по 1 фунту (кости от телятины положить в котел), по 1 чарке водки, 1 бутылке пива, 1 бутылке меду, по 1 фунту пряников и по 1/2 фунта леденцов.

Означенные продукты, за исключением мяса, заготовить распоряжением поручика Гарденина и доставить в Петергоф 7-го июля к 5 часам вечера, где и сдать ротам. Сведение о количестве продуктов ротам доставить поручику Гарденину 4-го сего июля к 8-ми часам утра.

Все артельное имущество с продуктами и хлебом уложить в ротные повозки и отправить в Петергоф 4-го числа в 8 часов вечера под начальством командира нестроевой роты, для чего обозу собраться на средней линейке по направлению к л. – гв. Семеновскому полку.

Обмундирование 1-го срока и снаряжение для выдачи людям в день парада отправить из Красного Села на полковых подъемных лошадях распоряжением капитана Михайлова; одновременно с ротным обозом. Дрова для варки пищи и солому для подстилки выдавать командиру нестроевой роты по требованиям рот.

Ко времени прибытия полка в Петергоф приготовить ужин по раскладке».

В этот же день я послал депешу великому князю Сергею Александровичу по случаю дня его именин и получил очень любезный ответ.

Полк разместился очень хорошо, я устроился отлично у моей сестры на Сергиевке, правда, было немного далеко до полка, но зато я был со своей сестрой.

Празднование было очень торжественно. Полк представился своему державному шефу в полном составе, в парадной форме, на площадке у большого Петергофского дворца. Я, к сожалению, не был со своей родной 4-й ротой, так как был назначен временно командовать 7-й ротой, во главе которой мне и пришлось проходить церемониальным маршем мимо Александра III. После парада офицеры были приглашены к высочайшему столу во дворец, а для нижних чинов были накрыты столы в дворцовом саду. Когда нижние чины заняли места за столами, то государь в сопровождении великих князей и свиты обошел все столы и, остановившись среди них, сказал: «Пью за здоровье дорогого мне Преображенского полка. Помните, ребята, что вы первый полк русской армии, как в мирное, так и в военное время. Я убежден, что вы и впредь будете постоянно служить всем примером».

Обойдя же все столы, государь приказал нам, офицерам, окружить себя, и сказал нам несколько слов о том, как ему дорог сегодняшний день, когда 25 лет тому назад он вступил в командование полком и с того дня почувствовал непрерывную связь с ним, что его сердцу всегда были и будут близки все интересы полка, что хотя среди полков гвардии и имеется стрелковый Императорской фамилии батальон, но Преображенский полк еще ближе ему и всей царской семье. Затем государь поблагодарил офицеров за службу и выразил уверенность, «что офицеры всегда будут помнить, что они – преображенцы и высоко нести это звание».

Оглушительное стихийное «Ура!» – было ответом на царские слова.

За завтраком в большом Петергофском дворце государь опять пил за здоровье и благоденствие полка.

На следующий день полк возвратился в Красное Село, обычная лагерная жизнь продолжалась. Я командовал 7-й ротой, что мне было не особенно приятно, тем более что не в 1-м батальоне.

20 июля впереди лагеря было назначено учение по военному составу. С каждого батальона составлена была рота. Я оказался во 2-м батальоне старшим из ротных командиров и потому был назначен командовать 2-ой сводной ротой. <���…> [269]

Ученье прошло благополучно, я хотя и сделал две ошибки, но не особенно заметные, так что не получил замечания.

6-го августа был, как обычно, полковой праздник, накануне всенощная, великая княгиня Елизавета Маврикиевна была хозяйкой, принимала дам. Странно было очень, мы так привыкли к великой княгине Елизавете Федоровне, контраст был колоссальный. Елизавета Маврикиевна была совершено другого характера. В ней не было женственности, которой было проникнуто все существо Елизаветы Федоровны, не было шарма. Это была простая, милая, скромная немка и больше ничего, но очень старательная и добросовестная во всех своих поступках и обращении.

Утром 6-го был парад, вечером ужин в офицерском собрании. Тоже контраст был большой. Мало авторитета чувствовалось в Константине Константиновиче, мало уверенности после Сергея Александровича. Но в то же время он был гораздо более ласков, если так можно выразиться, но за этой лаской, с которой он обращался, не чувствовалось искренности, был какой-то диссонанс.

Вскоре после полкового праздника, дня через два, полк вернулся на зимние квартиры в С.-Петербург, я продолжал командовать 7-й ротой.

20-го августа, к моей радости, вернулся из отпуска командир 7-й ротой, а мой ротный по 4-й роте Долгов уехал в отпуск на два месяца, и мне приказано было вступить в командование 4-й ротой. Я был страшно рад вернуться в родную роту, где меня трогательно встретили. Я сразу почувствовал себя среди близких мне людей.

В сентябре месяце, в Ильинском, произошло роковое событие – великая княгиня Александра Георгиевна, жена Павла Александровича, о которой я не раз упоминал в своих воспоминаниях, скончалась от родов 12-го сентября, к неописуемому горю своего мужа Павла Александровича, Сергея Александровича, боготворившего своего брата, Елизаветы Федоровны и всех, знавших покойницу.

Я лично был также страшно огорчен этим печальным известием, так как считал Александру Георгиевну незаурядной великой княгиней и чувствовал к ней совсем особенное обаяние и уважение. <���…> [270]

17-го сентября тело почившей великой княгини было привезено в С.-Петербург, полк наш принимал участие в печальном шествии с Николаевского вокзала в крепость, я шел во главе своей родной 4-ой роты. Затем я был назначен на дежурство у гроба в Петропавловском соборе, что мне доставило большое душевное удовлетворение; я этим как бы отдавал долг почившей, о которой я хранил в сердце такую светлую память.