Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

В конце сентября моя рота была в карауле в городке огнестрельных припасов. Я уже писал об этом городке в своих воспоминаниях первого года службы в полку, что этот караул был в 12 верстах от города в очень глухой местности, и я решил проехать туда посмотреть, как несут службу чины моей роты, что рекомендовалось и уставом. К моему глубокому огорчению, обходя посты, я застал одного из часовых лежащего на земле и спящего здоровым, крепким сном, так что я не сразу мог его разбудить. Оставить это дело так я не считал вправе, т. к. моя власть ротного командира казалось мне недостаточной для такого проступка, я подал рапорт по команде. Каково же было мое удивление, когда я прочел в приказе по полку резолюцию командира полка великого князя Константина Константиновича.

Великий князь приказал подвергнуть часового аресту на месяц, а мне объявил в приказе выговор за непорядок среди нижних чинов роты, непонимание ими обязанностей часового.

Я был очень озадачен, что получил «по носу» за свою излишнюю ретивость по службе, другими словами, сам себя высек. Это был первый мне выговор, я был очень огорчен.

В начале октября вернулся мой ротный командир и вступил в командование 4-й ротой, а 10 октября, за отъездом командира Е. В. роты, я был назначен временно командующим этой роты. Я был рад, что это было в моем же батальоне.

В середине октября в Петербург приехал великий князь Сергей Александрович и 24 октября пригласил меня к себе во дворец к 10 часам утра. Я не без волнения поехал к нему и, оказалось, было чему волноваться. Великий князь предложил мне перейти к нему адъютантом по званию генерал-губернатора. Я уже совсем перестал думать о возможности такой перемены в моей жизни, совсем успокоился, и вот опять ряд сомнений, колебаний охватил меня. Я высказал великому князю все мои мысли вполне откровенно, сказал, что мне очень трудно расстаться с моей матушкой, боюсь, что трудно будет материально, благодаря представительству в Москве, что я прошу его разрешения переговорить с матушкой и получить ее благословение на эту перемену в моей жизни.

Великий князь отнесся ко мне совсем как родной и растрогал меня очень, сказав, что, конечно, без благословения моей матушки я и не должен ничего решить, что он просит меня обдумать его предложение и через 2 дня дать ответ.

В результате моя мать благословила меня на этот шаг, и я дал согласие. Великий князь, по-видимому, был удовлетворен и просил меня, как только выйдет приказ, перебраться в Москву, где мне будет приготовлено помещение. Я просил разрешения встретить Рождественские праздники с моей матушкой и тогда уже приехать. Великий князь дал свое согласие.

Великий князь Константин Константинович отнесся к моему назначению довольно равнодушно, хотя тоже выразил сожаление об уходе моем из полка. Мои товарищи по полку, мои друзья были очень огорчены, да я и сам был огорчен не менее их, очень было жаль расставаться с ними, я так близко сжился с полком, что покидал я его, как покидают любимую дорогую семью.

28 октября Петербург праздновал 25-летие бракосочетания государя и императрицы, по этому поводу были отслужены благодарственные молебствия как в соборе Спаса Преображения, так и в Исаакиевском Соборе.

Несмотря на предстоящее мне назначение, я продолжал также усердно служить в полку, как будто я и не собираюсь уходить, служил даже усерднее.

2 ноября приказом по полку я был отчислен от должности делопроизводителя суда в виду предстоявшего мне нового назначения.

14 декабря состоялся Высочайший приказ о моем назначении к великому князю. С грустью, большой грустью я снял с себя полковую форму и облекся в адъютантскую. Странно было как-то, не верилось. Одев новую форму, первым делом поехал с моей матушкой на могилу отца, и затем отслужили молебен. Потом явился в полк… Тяжело было входить в собрание в новой форме, утешала меня мысль, что я остался в списках полка и в рядах своей 4-й роты.

В полку мне устроили трогательные проводы, поднесли братину от офицеров со всеми подписями, на общем обеде пили мое здоровье, желали счастливого пути. Нижние чины роты благословили меня образом Св. Владимира. Ближайшие мои товарищи и друзья Зейме, Гольтгоер, Патон поднесли мне трогательный жетон.

23 декабря великий князь Константин Константинович отдал в приказе [271]следующие два пункта: «Высочайшим приказом 14-го сего декабря отданным, поручик Джунковский назначен адъютантом к его императорскому высочеству московскому генерал губернатору.

Объявляя о сем по полку, предписываю поручика Джунковского полагать в постоянной командировке.

Выражаю благодарность поручику Джунковскому за его постоянно добросовестную и усердную службу. Составленная им «Подробная программа для обучения молодых солдат стрелковому делу» останется всегда полезным и дельным руководством».

Последний пункт мне доставил большое удовлетворение.

От великого князя я получил депешу, чтобы я приехал после всех официальных представлений, а их было немало. Надо было представиться государю, императрице и всем особам императорского дома, затем всем лицам свиты государя и великих князей. Государь меня очень милостиво принял и поручил мне передать поклон брату. Императрица выразила свое удовольствие моему назначению.

К 23 декабря я покончил со всеми представлениями и мог последние дни провести спокойно с моей матерью и сестрой. Я решил встретить праздник с ними и выехать 25-го вечером, чтобы 26-го быть в Москве.

На вокзале меня провожала моя мать, моя сестра, близкие родные и друзья по полку. Тяжело было оставлять свою мать, расставаться с ней, как сейчас помню ее печальное лицо, когда я прощался с нею. Я был покоен, что с нею была моя сестра.

Поезд тронулся, я долго еще мысленно прощался со всеми меня провожавшими, не отходил от окна; как сложится моя новая жизнь в новом городе, в новых, чуждых для меня условиях, я себе не представлял. И с грустью в душе сидел я в своем купе, мне казалось, что я изменил полку, изменил всем в Петербурге, кто меня любил, и мне было очень тяжело.

<���…> [272]

Новый год мы встречали в Нескучном. Как и год тому назад, в 12 часа ночи был молебен в домовой дворцовой церкви, после чего, поздравив друг друга, разошлись, а я с Гадоном сошлись у Степанова, поужинали и легли спать.

От великой княгини я получил на Новый год книжку с акварельным рисунком на каждой странице. Своей рукой великая княгиня надписала «С Новым Годом!», а внутри на одной странице написала французские стихи. На другой день все написали мне что-нибудь в этой книжке.

1-го была обедня в генерал-губернаторском доме и завтрак для всех, состоящих при их высочествах, после чего общий прием поздравлений.