Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

4-го апреля были в итальянской опере, давали «Риголетто», прямо из театра поехали провожать великого князя Павла Александровича, который уезжал в Петербург. В десятых числах апреля великий князь заболел свинкой, и в сильной форме, с сильным жаром, так что его даже уложили в постель и все приемы были отменены. В середине мая в Москву ожидался высочайший приезд на закладку памятника императору Александру II в Кремле. По этому случаю в Москве начался ряд приготовлений. Для принятия мер к безопасному пребыванию государя великий князь назначил комиссию под председательством обер-полицеймейстера Власовского. Членами комиссии, помимо представителей полиции, назначены были я и еще двое чиновников особых поручений – князь Гедройц и Львов. Я очень был рад этому назначению, так как отсутствие дела меня всегда тяготило.

Вся Москва, вернее, все места высочайших следований и посещений были распределены между членами комиссии для их осмотра и выработки необходимых мер для их охранения. На мою долю выпал осмотр и охрана Воскресенской площади, Иверских ворот, Кремля, Нескучного сада и гостиницы «Метрополь» на время парада войскам. Приходилось осматривать все здания, обращая внимание главным образом на нежилые помещения. Благодаря этой новой работе день свой пришлось распределить несколько иначе, чем обычно. Вставал я в 8 часов утра и в 9 часов отправлялся на осмотры, которые оканчивал только к 6-ти, делая перерыв от 12-ти до часу, когда завтракал обыкновенно в «Славянском базаре». [281]Измучившись порядком от лазания по чердакам и подвалам, я возвращался домой после 6-ти, чистился и умывался, потом шел к великому князю, который все еще в то время не выходил из своей комнаты из-за свинки. Доложив все, что я сделал за день, я поднимался наверх к великой княгине к обеду. После обеда, когда все сидели у великой княгини и каждый чем-нибудь занимался, я, пока великий князь был нездоров, читал громко. В 10 часов я отправлялся к Козляниновым на репетицию спектакля, который они устраивали для их высочеств и в котором и я участвовал в роли молодого человека – жениха. Невесту играла Е. Н. Козлянинова. Пьеса эта была из новых, очень остроумная, веселая под названием «В последний раз».

К 19-му апреля великий князь поправился, опять начались обычные приемы, и в этот день в генерал-губернаторском доме состоялся большой вечер на 600 приглашенных. Были приглашены и представители московского купечества с женами, среди них выделялись своей необыкновенной красотой две сестры – Маргарита Кирилловна Морозова и Елена Кирилловна Вострякова, рожденные Мамонтовы. Туалеты были изумительные. Помимо них среди купечества выделялись Лидия Григорьевна Щукина, Зиновия Григорьевна Морозова, последняя хотя и не была так красива, но в лице ее было много шарма, женственности. В большом белом зале состоялся концерт, пели Котоньи, Маркони, Даркие и старушка Лавровская. Было очень все красиво, но я так уставал от своих осмотров в течение дня, что был не в силах занимать кого бы то ни было и ждал только момента, когда можно будет уйти спать. 20-го опять весь день ушел на осмотры, а вечером была генеральная репетиция нашего спектакля у Козляниновых, было несколько приглашенных, прошла репетиция очень удачно, хотя мне больше мерещились чердаки, которые я осмотрел за день, чем моя роль. Самый спектакль был на другой день, 21-го апреля. На спектакле были, помимо их высочеств, генерал-адъютант Костанда с женой, А. Н. Унковская с дочерью, Наталья Михайловна Иваненко, рожденная Каткова, княгиня София Николаевна Голицына, рожденная Делянова, свиты князь Волконский и вся наша свита. Прошел спектакль очень дружно, с большим подъемом, я едва удержался, чтобы не расхохотаться во время одной из сцен, когда я услышал голос великого князя, который меня заранее предупредил, что свое мнение будет говорить громко. После спектакля был ужин, на который оставались только их высочества и актеры.

22-го числа я был дежурным и потому осмотров не производил, а в 4 часа дня осматривал только с чинами полиции место закладки памятника. В 6 часов был обед у Щукиных, на который я поехал вместе с Гадоном. Щукины очень милые были люди, страшно гостеприимные, я упоминал о них выше, это были очень интеллигентные люди, он – любитель картин и художеств, все стены у них были увешаны картинами лучших мастеров, преимущественно французских. Обедало 16 человек, обед был роскошный, из 8-ми блюд, вина удивительные. Для меня этот обед был довольно тягостный, так как, во-первых, я почти никого не знал из присутствовавших, а во-вторых, я сидел как на иголках, все время смотря на часы, так как в 8 часов у меня было назначено заседание по охране у полицеймейстера Грессера, а в это время еще подали жаркое. Как только встали из-за стола, а это было около 9-ти, я поехал к Грессеру, где еще не начинали заседание и меня ждали. Было очень неловко, я, конечно, извинился, но от этого ни им, ни мне не было легче. Совещались мы около часа времени, после чего я вернулся к себе и лег спать.

23-го, в день именин графини Олсуфьевой, у нее был обед. Обедали их высочества со всею свитой, молодые Олсуфьевы, m-me Скоропадская и Костанды. После обеда провели скучнейших три часа, я был страшно уставши, но не мог уехать раньше других и вернулся к себе только в час ночи.

В воскресенье 25-го апреля по случаю праздника осмотров не было, днем я делал визиты, которых у меня накопилось порядком, обедал у свиты князей Волконских, они жили в своем доме на Воздвиженке, впоследствии купленном экономическим офицерским обществом. Обед этот был очень приятный, было оживленно, прошел он быстро, и в 9 часов я уже был дома.

В эту ночь я отправился с князем Гедройцем осмотреть подземные ходы Москвы. Мы спустились с ним около Самотеки в трубу, в которую заключена Неглинка. Труба эта проходит и сейчас от Самотеки под Цветным бульваром, под Неглинным проездом, Воскресенской площадью, Александровским садом и выходит на Москва реку. Труба эта сводчатая, по ней свободно можно идти все время, не нагибая головы, в некоторых же местах она настолько высока, что в ней мог бы поместиться всадник на лошади. Воды в трубе, когда мы шли, было вершков 6–10, течение очень сильное, так что идти было довольно трудно; воздух в трубе сносный, впереди шел десятник с факелом, освещая путь. Единственные живые существа, встречавшиеся нам на пути, были крысы, которых было довольно много.

Весь путь мы проделали в два часа, по дороге отмечали люки, на которые затем были наложены пломбы. Вылезли мы из трубы в конце Александровского сада у Москвы-реки. Затем мы еще прошли по подземной трубе от Арбатских ворот под Пречистенским бульваром, вылезли у Храма Спасителя; эта труба была очень утомительна для ходьбы, так как надо было идти все время согнувшись и выпрямлять спину можно было только в местах люков. Из подземных сооружений пришлось еще осмотреть всю сеть отопления под Успенским собором, тут местами пришлось ползти, осмотрев ее всю вместе с князем Щербатовым, мы запечатали все входы в отопление и люки.