Ольга Матич - Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи

Шульгин В. Неопубликованные тюремные воспоминания.

Там же.

О значении швейной машины в домашнем обиходе и промышленности // Нива. 1905. № 36. Моя статья о Зингере «Невский проспект, 28: швейная машина, швея, повествование» вышла в журнале «Теория моды» (Зима 2009–2010. № 14. С. 71–96).

Он был сыном Николая Сергеевича Пашина (Пасхина), эмигранта второй волны, как и Моршен. Николай Сергеевич и его брат Сергей закончили Московский литературный институт. Сергей – автор романа «Денис Бушуев» (под псевдонимом Максимов) – стал самым известным прозаиком послевоенной эмиграции. В 1957 году Пашин под псевдонимом Н. Витов вдвоем с В. Андреевым опубликовали первый русский перевод романа Дж. Оруэлла «1984».

Миша иногда вспоминает, что учитель в третьем классе обратил внимание на то, что он неправильно произносит буквосочетание «th», для которого нет русского эквивалента, и отправил его в специальный класс, чтобы это исправить.

Н. А. Катагощин (1901–1957) умер в Сан-Франциско и похоронен на русском кладбище. Как и в Любляне, в Сан-Франциско он руководил местным подотделом НТС.

Гимн русских разведчиков, который мы пели: «Будь готов, разведчик, к делу честному, / Трудный путь лежит перед тобой, / Глянь же смело в очи неизвестному, / Бодрый телом, мыслью и душой! / В мире много горя и мучения, / Наступила страдная пора [иногда пелось: А в России страдная пора]. / Не забудь святого назначения, / Стой на страже правды и добра. / Тем позор, кто в низкой безучастности / Равнодушно слышит брата стон. / Не страшись работы и опасности, / Твердо верь, что с Богом ты силен. / Помогай больному и несчастному, / К погибающим спеши на зов. / Ко всему большому и прекрасному / Будь готов, разведчик, будь готов!» Припев: «Будь готов, будь готов, / Будь готов, будь готов, / За Россию будь всегда готов!» Слова были написаны скаутом Н. Адуевым, а музыка В. Поповым, еще в 1915 году.

Имеется в виду американский футбол.

Читателю будет интересно, что предком наших Григоровичей-Барских был известный путешественник XVIII века Василий Григорович-Барский, проживший на Афоне два года. (См. с. 295). М. Ю. Григорович-Барская (Мишина крестная) и ее муж К. П. Григорович-Барский – родственники. Ее предками (она была Мишиной крестной) по прямой линии были два брата, Василий и Игорь, родившиеся в Киеве в первой половине XVIII века. Старший, Василий, стал путешественником и монахом, странствовал по святым местам Европы и Ближнего Востока. Его путевые заметки были опубликованы в Петербурге в 1788 году. Младший брат стал известным киевским архитектором, последним представителем украинского барокко. Брат деда Марины Юрьевны, Д. Н. Григорович-Барский, был адвокатом, одним из защитников Менделя Бейлиса. Он был женат на Ф. А. Гинзбург и умер в эмиграции (в Чикаго). Дед тети Мары, полковник царской армии С. Н. Григорович-Барский, в первые годы эмиграции своими руками сделал для внучки две книги с иллюстрациями двух неизвестных художников.

Знатоки считают Уэстона (1886–1958) если не главным, то одним из лучших американских фотографов. Известен он (среди прочего) своими фотографиями заповедника Пойнт Лобос на берегу Тихого океана, немного южнее Кармела. По-моему, это самое красивое место в мире; там растут так называемые монтерейские кипарисы, а на скалах, о которые разбиваются бурные волны, живут тюлени и морские птицы. Мы часто там гуляли, а в 1975 году я отвезла туда Василия Аксенова – купаться. С сыном Уэстона Бреттом, тоже известным фотографом, Марта с Мишей были хорошо знакомы.

Грядасов и Элинсон – тоже художники. В моей квартире висят картины и того и другого.

С Кеном мой брат продолжает дружить.

После Военной школы Николай Алексеевич Пашин, отец Андрея, преподавал русскую литературу в Стэнфорде. Его родители (главным образом мать, работавшая в библиотеке Гуверовского института) дружили с Солженицыным; когда тот приезжал в библиотеку, то останавливался у них. В 2012 году я случайно познакомилась с Натальей Солженицыной в Доме русского зарубежья; она вспоминала Андрея, гостившего у них в Вермонте, и его родителей.

Это другая сеть закусочных, в которых гамбургер выдается клиенту прямо в автомобиль. Название Jack in the Box отсылает к игрушке – паяц (Джек) на пружинке выскакивает из коробки, когда ее открываешь.

Я их называю своей «московской семьей». См. с. 514.

См. главу «Владимир Матич, или История одного коммуниста», С. 338–339.

См. фотографию Аси с Peoples на следующей странице.

Лимонов Э. Культура кладбищ. Контрольный выстрел. М.: Ультра-Культура, 2003. С. 186–187.

Он называeтся «Immaterial Bodies: Cultural Anatomy of Early Russian Films» (2000).

Кэн был и на ее пятидесятилетии; они поддерживают отношения друг с другом, как и мы с ним. См. главу «Мой чернокожий друг».

См. главу «Кортик Дедушки О-хо-хо, или Контр-адмирал К. В. Шевелев». Со временем в Общество ветеранов стали входить бывшие кадеты, так как ветеранов Первой мировой войны оставалось все меньше и меньше.

Моя подруга Марина Романи, о которой ниже, и я были «принцессами» на этом балу.

Помню, как он во время службы нес куда-то из собора чашу и, заговорив с нами, стал ею помахивать, чем явно возмутил проходившего мимо другого священника; разговор с детьми занимал его больше, чем формальное церковное благочестие.

О Барских я много пишу в семейной части книги.

Отец ее матери, В. А. Осьмак, был известным киевским архитектором.

При этом я продолжала общаться со старшим поколением эмигрантов, с теми, среди кого росла, воспринимая их как сверстников своих родителей и носителей исторической памяти. К тому же они были значительно более интересными, талантливыми, интеллигентными, чем их дети.

После прихода коммунистов в Китае к власти пять с половиной тысяч русских сумело перебраться на остров Тубабао, где Филиппины предоставили им возможность временного проживания в палаточном городке (см.: Моравский Н. В. Остров Тубабао. 1948-1951: последнее пристанище российской дальневосточной эмиграции. М.: Русский путь, 2000).

У нас с Мариной тоже были такие костюмы для каких-то эмигрантских представлений.

Духовный гимн Российской империи, написанный в XVIII веке (слова М. Хераскова, музыка Д. Бортнянского), и, в некотором роде, гимн русской эмиграции.