Сергей Антонов - От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант]
- Название:От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:1973
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Антонов - От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант] краткое содержание
От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Вспомните из той же «Собаки Баскервилей» исполненного внутреннего достоинства слугу Бэрримора, решительного полуамери- канца Генри, болтуна-забияку Френкленда. Некоторый идущий от диккенсовской традиции налет опереточности только подчеркивает их характерность.
Но поскольку повествование ведет «второстепенный персонаж» — Уотсон, не справедливо ли часть заслуг отнести на его счет?
К сожалению, нет. Главный прием изображения случайных персонажей именно то, чего лишен Уотсон,— речевая самохарактеристика. Американец утешает дочь словами: «Он примчится сюда быстрее, чем телеграфная депеша». Одно из действующих лиц «Союза рыжих», желая дать представление о количестве рыжеволосых, запрудивших улицу в ожидании вакансии, сообщил, что Флит-стрит от рыжих голов «была похожа на тачку разносчика, наполненную апельсинами». Прочтешь эту фразу — и перед глазами румяный мистер Уилсон собственной персоной.
«Мне кажется, я нашел определение того белого цвета, который доминировал во всем облике Веры Николаевны. Цвет белой мыши с розоватыми глазами»,— написано у В. Катаева в «Траве забвенья». Если бы В. Катаев вспомнил фразу из рассказа «Бледный солдат»: «Мать его мне понравилась тоже — маленькая женщина, похожая на белую мышку»,— он, может быть, и Конан Дойла причислил бы к мовистам.
Однообразное повествование Уотсона хорошо разъясняет детективные методы Холмса, но из этого повествования трудно извлечь что-нибудь существенное о натуре рассказчика.
Попробуем подойти к этой задаче с иной стороны.
Говоря вообще, ограничивать второстепенный персонаж исключительно ролью пересказчика было бы нерасчетливо. С тем же успехом автор мог бы рассказывать и сам.
Персонаж-повествователь, мало-мальски замешанный в события, обыкновенно выбирается не безразлично к главному действующему лицу. Он всегда как-то соотносится с героем: либо дополняет его, либо пародирует, либо оттеняет его противоположностью характера, воззрений, поведения.
В первых черновиках Уотсон назывался Ормонд Секер. Однако Конан Дойлу показалось, что от этого имени несет дендизмом, и он перекрестил помощника Холмса в Уотсона.
Не стоит ли попытаться использовать эту мелочь в качестве ключика? Не означает ли исключение намека на дендизм из имени Уотсона, что эта черта приберегается для Холмса? Может быть, мы поторопились проститься с мистером Холмсом, и стоит внимательней присмотреться к его характеру, а затем, по сравнению или контрасту, наметить и облик Уотсона.
Вернемся немного назад, примерно ко времени рождения мистера Холмса. В те годы в сатирическом журнале «Punch» регулярно печатались фельетоны Теккерея, обличающие снобов. Понятие «снобизм» имело тогда боевой политический смысл. Снобом называли разбогатевшего обывателя, желающего прослыть аристократом. По поводу преуспевающего нувориша Теккерей писал с усмешкой: «И разве не дрогнет его сердце от удовольствия, если его увидят под руку с парой герцогов на Пел-Мел».
Фельетоны Теккерея были потребностью времени. Английская буржуазия обретала чувство уверенности. Она не нуждалась ни в гербах, ни в предках. У нее были более полезные ценности: капитал, энергия, предприимчивость.
По странной случайности любимой улицей снобов была та самая Бейкер-стрит, на которой жил Холмс со своим приятелем.
Но Холмс вовсе не сноб. Как только дело касается лордов, отпрысков древних родов, в репликах его звучит насмешка: «Благородный лорд имел несчастье запачкать чернилами правый мизинец». Этому английскому разночинцу пришлось бы по душе увещевание Теккерея: «Наша вина, а не аристократов, что они вознеслись над нами. Если вы по своей воле кидаетесь под колесницу бога Вишну, будьте уверены — вас переедут; если перед нами, дорогой друг, каждый день будут изгибаться в поклонах — а обожатели, готовые пресмыкаться, всегда найдутся,— мы, конечно, не удержимся от того, чтобы не задрать нос, и уверуем в величие, которым так упорно нас одаряют».
Независимость и презрение к аристократии распространяются у Холмса до равнодушия к королевским милостям. Когда ему собирались пожаловать рыцарское звание за услуги, «которые когда-нибудь, может быть, будут описаны», он решительно отказался («Три господина Гаридеба») [11].
Учитывая эти обстоятельства, а также высокоморальный образ жизни Шерлока Холмса, есть основания отнести нашего героя к положительным персонажам.
Но перечисленные качества не всем кажутся достаточными для присвоения такого высокого звания, и скромную социальную анкету частного детектива-консультанта иногда приукрашивают, представляя Шерлока Холмса то демократом, то воинствующим гуманистом, защитником бедняков.
Невинные, в общем, приукрашивания обычно подкрепляются цитатами, исходящими от такого авторитета, как Уотсон. Вот как цитируется абзац из рассказа «Черный Питер» в послесловии к первому тому восьмитомного издания А. Конан Дойла (М. 1966):
«Он был настолько бескорыстен — настолько независим,— что нередко отказывал в своей помощи богатым и знатным людям, не находил ничего увлекательного для себя в расследовании их тайн. В то же время он целые недели ревностно занимался делом какого-нибудь бедняка».
Эта выдержка — хороший повод, чтобы предупредить молодого читателя от излишней доверчивости к цитатам.
Для того чтобы оценить расцветку пестрого ситца, нужен достаточно большой образец. Меньше какого-то минимального размера узор искажается, и вы получаете неверное впечатление о материале. Так же дело обстоит иногда и с цитатами. Приведенный отрывок оказался меньше минимально допустимого, и смысл его исказился. В рассказе написано:
«Он был настолько бескорыстен,— настолько своенравен,— что часто отказывал влиятельным и богатым клиентам, если задача не отвечала его вкусу, и вместе с тем целыми неделями трудился над делом какого-нибудь бедняка, если необычность и драматизм этого дела возбуждали воображение и требовали напряжения всего его мастерства».
Знаменитый детектив раскрывал таинственные убийства и гонялся за преступниками вовсе не оттого, что был гуманистом, добряком или сочувствовал бедным и обиженным. К розыску его побуждала единственная потребность: дать достойную пищу голодающему от интеллектуального бездействия мозгу.
Натура Холмса более сложна, чем может показаться на первый взгляд.
В одном из фельетонов Теккерей изобразил сноба-политика: «Это человек, серьезно озабоченный расчетами России и ужасным предательством Луи Филиппа. Это он ожидает французский флот на Темзе и не спускает глаз с американского президента, каждое слово которого (бог поможет ему!) он читает. Он знает фамилии оппозиционных лидеров Португалии и знает, за что они борются; это он говорит, что лорд Эбердин должен быть объявлен государственным преступником, а лорд Пальмерстон повешен».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: