Сергей Антонов - От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант]
- Название:От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:1973
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Антонов - От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант] краткое содержание
От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
С другой стороны, в процессе расследования Порфирий воспринимает себя не частью бюрократического механизма, а отдельной, самостоятельной и чуть ли не оригинальной личностью. Он признается Раскольникову, что почувствовал к нему привязанность и что он не просто следователь, а человек «с сердцем и совестью». Для Раскольникова, наоборот, Порфирий олицетворяет безжалостную, отвратительную среду, и олицетворяет до того типично, что Раскольников был готов в какой-то момент даже убить его.
Раскольников прибыл в Петербург из заштатного городка вскоре после отмены крепостного права, в те горячие годы, когда шла ломка всех старых устоев. Совсем недавно текла чинная, благопристойная жизнь: маленький Родя ходил с кутьей поминать бабушку, плакал, обнявшись с маменькой, над могилой отца. А тут вдруг откуда ни возьмись «видимо-невидимо привалило мошенников». В деревне только что отменили рабство, запретили торговать крестьянами, а здесь, в Петербурге, несчастная Соня пошла «по желтому билету», а любимая сестра Дуня добровольно отдавалась в вечное рабство к Лужину. Разврат, чахотка, самоубийства поразили Раскольникова, он не мог принять такой жизни и решил «уединиться». «Пусть их переглотают друг друга живыми — мне-то чего»,— сказал он себе, бросил университет, оставил товарищей и по примеру своего собрата из подполья притаился в похожей на гроб каморке.
По первой видимости Раскольников «не вписался» в среду ни в качестве приверженца, ни в качестве антагониста. Однако отъединение не было истинным. Отъединенные, подобно Раскольникову, люди составляли неизбежную, органическую часть социального бытия и в немалой мере определяли общую атмосферу тогдашнего уклада жизни. Как личность Раскольников обдавал мир холодным презрением, а как элемент социального целого сообщал и среде те же свойства. Особенно глубоко он ощущал это, когда смотрел на дворцовую набережную: «Необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина...»
Состояние Раскольникова было тем самым отчуждением, которое уже намечалось в отношениях между людьми.
Здесь мы подходим к одному из возможных объяснений антиномии типического и индивидуального в художественном образе.
Если вдуматься, понятия «типический» и «оригинальный» исключают друг друга. Типическим называют персонаж, выражающий своей личностью черты, общие для большого социального слоя, класса людей. Оригинальным же считают человека, характер которого резко индивидуален, необыкновенен, то есть нетипичен. А создание писателя должно быть одновременно и типичным и оригинальным.
Наткнувшись на этот парадокс, Лессинг с досадой заявил, что «не обязан решать все трудности» и пусть читатель думает сам».
Раскольников — сложное, пожалуй, самое сложное создание Достоевского. Идея этого образа выражает отношение человека к миру в особых условиях русской действительности. Грубому расщеплению на типическое и оригинальное этот образ не поддается.
Родовыми, природными свойствами натуры Раскольникова были гордость, благородство, сострадание. В этом еще нет никакой оригинальности. Оригинальность заключалась в том, что и гордость, и благородство, и сострадание выражались у него не непосредственно, а шествовали как бы под конвоем разума. Недаром о нем говорил Порфирий: «...хоть кишки вырезай, а он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей, если только веру иль бога найдет».
Вскоре после приезда в Петербург гордость Раскольникова превратилась в гордыню, благородство — в надменность и заносчивость, сострадание — в жгучую злобу и презрение к людям.
Индивидуальные свойства натуры — черновик. Только откорректированные средой, они становятся истинно оригинальными. Комбинация этих откорректированных, облагороженных или изуродованных средой первоначальных качеств, по-моему, и составляет то, что мы называем типическим образом.
Социальный индивид представляет собой не некую замкнутую в себе особенность, а как бы индивидуализированную тотальность общества, сконцентрированный в человеческой единице ансамбль человеческих отношений. И оригинальность всегда типична, потому что она образуется на стыке личность — среда [16].
Раскольников, замкнувшись в своем «гробу», пытается искоренить все связи с ненавистной средой. Казалось бы, рассудок его, в спокойной неподвижности одиночества освобожденный от посторонних влияний, станет действовать трезво, ясно и свободно. На самом же деле без направляющих ориентиров среды разум лишается способности оценки и теряет чувство действительности.
Уединение Раскольникова, которое он считал чем-то вроде бунта суверенной личности, на самом деле было своеобразным проявлением отчуждения, то есть проявлением свойства, присущего среде.
При решении жизненных проблем раздвоенная личность действует как бы по равнодействующей двух сил: одна сила — воля личности, ее активный, творческий разум, другая сила — общественный опыт, накопленный индивидом опыт среды, проявляющий себя и помимо разума, автоматически, неосознанно.
«Рассудок знает только то, что успел узнать...— сказано в «Записках из подполья»,— а натура человеческая действует вся целиком, всем, что в ней есть, сознательно и бессознательно».
Ап. Григорьев сразу почувствовал необыкновенное мастерство Достоевского изображать поведение раздвоенной (то есть отчужденной) личности во всех ее тончайших поворотах. Умирая, он советовал своему другу: «Ты в этом роде и пиши».
И Достоевский всю жизнь писал в этом роде.
Герой повести «Вечный муж» Вельчанинов решает вопрос: хотел ли Павел Павлович его убить обдуманно или пытался зарезать, так сказать, нечаянно? Вопрос этот он решил тем, «что Павел Павлович хотел его убить, но что мысль об убийстве ни разу не вспадала будущему убийце на ум». Короче: «Павел Павлцвич хотел убить, но не знал, что хочет убить. Это бессмысленно, но это так».
Здесь, на мой взгляд, ключ к проблеме Раскольникова. Раздвоение бывшего студента на две ипостаси, на Раскольников-личность и Раскольников-среда, изображено удивительно. Сперва мысль убить старуху процентщицу представляется ему пустым вздором. Но вот на его пути оказалась дощечка, годная для фальшивого «заклада». Он поднял и припрятал ее. Все с большим беспокойством он ловит себя на том, что нелепое наваждение живет в глубинах его души. Чем отвратительнее оно представлялось, тем более определенные черты принимало. Раскольников возмущается, отгоняет дьявольский соблазн, а между тем как бы сама собой придумалась петля для топора. Он повторяет словно заклинание: «Вздор, нелепость!» — а как-то совсем между прочим припас иголку с ниткой, чтобы пришить петлю к подкладке пальто возле подмышки...
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: