Алексей Раздорский - Поэзия Басё. Перевод и смысл

Возвращаясь к теме переезда поэта из Ига в Эдо, стоит обратить внимание на ещё одну очень правдоподобную версию о деталях первого появления Басё в столице. Согласно письменным источникам, Басё сначала поселился в домике на территории храма Тосэйдзи. Поэт и в дальнейшем там бывал многократно, молился и даже переименовал себя в псевдоним Тосэй. В то время он уже серьёзно увлекался китайской философией, поклонялся святым храма и серьёзно изучал дзен-буддизм.

Храм Тосэй существует и сейчас, в нём установлен памятник Басё, а гору по соседству переименовали в Басё-яма. Сами служители часто называют свой храм Басё-дзи – «храм Басё».

Итак, в 31 год Басё получил аттестат поэта, в 33 стал учителем «хайкай» и одновременно устроился в водопроводную компанию, совмещая работу с творческой деятельностью.

Казалось бы, поэт и водопроводчик – странное сочетание, но только не надо забывать, что дело было в середине 17-го века, когда человек, разбиравшийся в водных коммуникациях, был не менее уважаемым, чем сегодня специалист по компьютерам, а мастер по телегам ценился как в наше время опытный специалист современного автосервиса. Да и должность Басё в водопроводной фактории – «ооараи-но сэки», подразумевала «гэмба кантоку» – контроль за обустройством подачи питьевой воды «дзё:суй» в дома из чистого источника. Это совсем не то, что работы по «гэсуй» – канализация. Басё проработал в компании почти четыре года и тем самым существенно облегчил бремя своих расходов, так как поступления от учеников за уроки поэзии были недостаточными для содержания дома и обучения приёмного сына.

Теперь немного о новых друзьях поэта. В Эдо Басё отправился, имея репутацию ученика уважаемого Кигина, и был встречен сторонниками и последователями наставника с теплом и уважением. Появились и спонсоры, и друзья, и ученики. Помимо могущественных покровителей, таких как Одзава, Сампу, Найто, существенную поддержку в Эдо Басё оказали его первые и в дальнейшем проявившие творческую солидарность и преданность ученики, вместе с ним отдалившиеся затем от сменившей классический «тэймон-хайкай» влиятельной группы поэтов «данрин хайкай», когда Басё вступил в противостояние с новомодной школой поэзии. Принято считать, что это были «десять верных учеников»: Такараи Кикаку, Хаттори Рансэцу, Мукаи Кёраи, Найто Дзёсо, Морикава Кёрику, Сугияма Сампу, Кагами Сико, Татибана Хокуси, Сида Яба, Оти Эцудзин, а также близкие помощники поэта: Сора, Тири, Хаттори Дохо.

Среди тех, кто помогал Басё на жизненном пути, были и единомышленники, принявшие непосредственное участие в перевозке и погребении на кладбище в Оцу останков скоропостижно скончавшегося поэта. Какими бы ни были трудными ситуации в жизни Басё, ему всегда помогали соратники, на которых он мог опереться. И в путешествиях, и в повседневных заботах.

А в поэтической карьере Басё в Эдо не всё складывалось так, как ему хотелось. В то время наиболее популярными в издательских кругах столицы были хайдзины школы Тэймон, к которым с начала своей творческой деятельности причислял себя и Басё, продолжая писать в духе смакования житейских удовольствий, сочиняя стихи в стиле лёгких шуток и сарказма. Простое чтиво охотно печатали издатели, а чтецы-актёры мандзай веселили деревенскую публику поверхностным юмором. Басё тоже не утруждал себя глубинной философией слов и писал в подобном доходчивом стиле. Если внимательно присмотреться к словарному набору его стихов, написанных в Эдо до 1680-го года, когда он перебрался в Фукагава, то «сакэ», похмелье и другая связанная с бытовыми сценами лексика нередко появлялась в его коротких стихах наряду с оценочно-созерцательными и философскими стихами.

Однако публика, уставшая от столетнего засилья «тэймон», хотела новизны. На этом фоне возник и стал набирать популярность новый жанр хайкай – «данрин», провозгласивший свободу тем и вольность лексического содержания стихов. Стало возможным писать вульгарным стилем, смаковать непристойности, не стесняясь бытовой аморальности, сочинять стихи только для того, чтобы вызывать хохот и веселить незатейливыми шутками простую городскую и сельскую публику. Новый стиль с его основателем Нисияма Соин и уже хорошо известным в то время писателем Ихара Сайкаку, знакомым нашему читателю по изданной в 70-х годах прошлого столетия забавной эротической книжке «Пять женщин, предавшихся любви», быстро набирал популярность, вытесняя классическое направление «тэймон хайкай», приверженцы которого придерживались стиля и форм традиционного сочинительства на принципах «рэнга» и «вака».

Такая ситуация угнетала Басё. Первое время он следовал течениям моды и даже сам написал не один десяток стихов в духе «данрин», но, разочаровавшись в стиле, стал отказываться от публикаций в сборниках «данрин хайкай». Правда, и сами издатели предпочитали печатать то, что хотела непритязательная публика. Басё и другие последователи Китамура Кигина стали один за другим уходить из поэтической жизни Эдо.

Возможно, именно поэтому неудовлетворённый новыми тенденциями Басё переехал из центра поэзии в тихий район Фукагава, напоминавший тогда окраинную деревушку столицы, и на некоторое время прекратил сочинительскую деятельность, впав в затворничество.

Однако странному переезду поэта из благополучного для творчества квартала исследователи находят и другое объяснение, не подкреплённое фактами и письменными источниками, но соответствующее логике событий.

Известно, что вслед за появлением в доме Басё после второго посещения родного Ига, сына старшей сестры – племянника Тоина, к нему переселилась и приехавшая из родного уезда рано овдовевшая молодая женщина по имени Дзютэй. Она появилась в доме поэта как помощница по хозяйству.

Многие исследователи пишут, что на самом деле Дзютэй с поэтом ещё на родине связывали очень тесные отношения, но, поселившись в доме Басё, она якобы переметнулась к его племяннику Тоину, с которым сначала сбежала от Басё в неизвестном направлении, а через какое-то время оказалась в монастыре в облике монашки. По некоторым данным Тоин исчез и не появлялся в доме Басё до тех пор, пока его уже совсем больного не привезли в дом поэта, где он и умер от туберкулёза в 33 года в дни, когда Басё был в походе. Чуть позже от туберкулёза в возрасте 42-х лет скончалась и Дзютэй, но не в монастыре, а тоже в доме Басё, и тоже, когда он находился в странствии. Узнав о её смерти, Басё только через четыре месяца написал о ней очень странный хайку: