Владимир Гаков - Вечный поборник

В кн. М. Муркок «Рунный посох», М., Армада, 1996.

Слово «поборник» в русском языке требует обязательного продолжения: поборник чего? (Веры, истины, справедливости и так далее.) А в случае с героем этой статьи перечисление получилось бы слишком длинным. И противоречивым.

Революционной анархии и порядка, неписанных канонов и всего, что безжалостно эти каноны разрушает, «героической фэнтези» и авангардистской элитарной фантастики, классицизма и поп-культуры, либерализма и консерватизма, романтических ценностей и циничного постмодернистского «стеба», крайнего индивидуализма и активной «общественной деятельности». Все это один человек по имени Майкл Муркок, по духу и по жизни своей – Вечный Поборник, чья колоритная личность неотделима от истории западной фантастики последних трех десятилетий.

О нем можно рассказывать долго: Муркока, как человека и художника, во всех смыслах – слишком много. Он столько успел натворить – также во всех смыслах – за свои неполные шестьдесят лет, что одно сухое перечисление им содеянного займет несколько страниц.

И в то же время писать о нем – труд неблагодарный. Уж очень непрост, «ускользающ», противоречив и в то же время необыкновенно целостен объект исследования.

Чтобы составить себе законченное мнение о нем, следует, во-первых, неплохо знать и чувствовать эпоху, его породившую: бурные и нервные, революционно-музыкально-галлюциногенные 60-е.

А во-вторых – еще раз перечитать внимательно все им написанное (а это чуть более 80 книг!). Все – потому что сам автор настаивает, что долгую писательскую жизнь создавал по сути одна-единственную книгу, разбивая ее на фрагменты-тома. А внимательно – потому что Муркок еще и мастер тонкой мистификациции, литературной игры, аллюзии, еле уловимой пародии и самопародии. Никогда нельзя быть до конца уверенным, принимать ли прочитанное у него всерьез. Одного же взгляда на фото этого огромного, тучного, бородатого ёрника и эпикурейца-жизнелюба эпохи Ренессанса, словно сошедшего с портрета кисти Рубенса или Гольбейна, достаточно, чтобы потерять последние крохи «доверия» к такому типу.

Не могу похвастать, что окончательно решил для себя и «первое», и «второе». В личности и творчестве Муркока для меня еще остается немало белых пятен, поэтому перед вами – лишь первый набросок, эскиз.

Но когда-то нужно начинать, тем более, что его переводят у нас все больше и больше, а качество переводов и общая культура издателей, за редким исключением, таковы, что Муркок не только не приблизился к российскому читателю, но, на мой взгляд, наоборот – совсем скрылся в тумане теперь еще и переводческих недоразумений и неосознанных мистификаций.

Биография его не блещет особыми находками. Майкл Джон Муркок родился 18 декабря 1939 года в небольшом английском городке Мичэме, что в графстве Саррей. Он был единственным сыном инженера Артура Муркока и директора небольшой компании Джун Нелли Тейлор, впоследствие расставшихся.

Муркок вырос и провел большую часть жизни в Лондоне, а среди его самых ранних ярких воспоминаний – сцены бомбежки города асами Геринга. «Живущий в Лондоне и одержимый Лондоном» – так эмоционально и совсем не академично выразился о Муркоке его друг и соотечественник, создатель лучшей на сегодняшний день Энциклопедии научной фантастики Джон Клют. И, вероятно, неслучайно многие критики, не сговариваясь, самой удавшейся у Муркока называют книгу, в сущности, нефантастическую. Полную ностальгии и названную неожиданно тепло и душевно – «Матушка Лондон» (1988)...

Как у большинства писателей, ключ к пониманию творчества Муркока лежит в его детстве и юных годах. А они пришлись на критический период в истории любой империи – время ее неудержимого распада. Дети многого не понимают, но лучше, острее взрослых чувствуют и запоминают. И когда мы читаем о вечной, непрекращающейся борьбе с наступающим хаосом, о шоке и разладе в душах людей – результате разрушения привычной системы мироздания и долгой, мучительной адаптации к новой, – кажется, никто, кроме англичанина первой половины XX века, не смог бы описать это так ярко и пронзительно. Хотя, вероятно, что-то аналогичное произведениям Муркока еще выйдет из-под пера и наших соотечественников, чьи юные годы пришлись на начало 90-х...

Фактически рано лишившись семьи, Муркок еще подростком начал самостоятельную жизнь, которую при всем желании благопристойной и уравновешенной не назовешь. После службы в училище Королевских ВВС он поступает в престижный Питманс-колледж и неожиданно – для такого убежденного анархиста и непоседы! – заканчивает его. Правда, то был его последний поклон господствовавшим общественным представлениям о «настоящем деле»: после окончания колледжа молодой Муркок с головой окунулся в богемную, неприкаянную жизнь вольного художника.

Началось все с музыки. Он с юных лет неплохо играл на гитаре и других инструментах, а охватившая в ту пору Англию (и весь западный мир) битломания сузили его выбор жизненного пути до альтернативы: примкнуть к одной из бесчисленных рок-групп, ожидая своего звездного часа, или создать новую. Муркок выбрал второе: организовал и возглавил группу «Хоквинд» («Ястребиный ветер»), в репертуаре которой было много его собственных песен и композиций [1] Кроме того, Муркок некоторое время выступал с группой «Дип фикс» («Глубокая фиксация»). – Здесь и далее примечания автора. .

Следующим решительным поступком молодого человека стал уход в политику. В начале 1960-х годов он примыкал к радикалам, два года редактировал печатный орган Либеральной партии, журнал «Каррент топикс». А позже окончательно отошел к анархизму, опубликовав в 1983 году резкую публицистическую книгу «Отход от свободы: эрозия демократии в современной Британии».

В начале 1960-х будущий редактор и писатель в первый раз женился (он проделает подобную процедуру еще трижды; последний раз – в 1983-м) – на журналистке и писательнице Хилари Бэйли. С ней он прожил 16 лет, став отцом двух дочерей и сына.

Заканчивая с его «нелитературной» жизнью, остается добавить, что Майкл Муркок свободное от работы время посвящает коллекционированию книг (основная сфера интересов – редкие издания конца XIX – начала XX веков), пешим прогулкам, музыке и рисованию. Свою автобиографическую справку он заключает фразой, любопытной в устах одного из главных возмутителей спокойствия в мире научной фантастики: «Вообще я веду тихую благонамеренную жизнь, содержа сразу три дома»...

Хотя группа «Хоквинд» и оставила после себя несколько альбомов, а во время пика популярности собирала немалую аудиторию поклонников, звездный час Муркока наступил не на сцене и не в студии звукозаписи. Успех поджидал его в обычном, захламленном и прокуренном редакционном кабинете.