Владимир Гаков - Тени на снегу

Но коль скоро произнесено слово, достаточно «затрепанное» в научной фантастике, приходится развернуть его в приложении уже к творчеству конкретно Урсулы Ле Гуин. И тут одним-единственным «ярлычком» не обойдешься.

Ее книги – о дилемме «своих» и «чужих», общества и личности, целей и средств. Она рассказывает обычную в этой литературе историю Контакта, самых первых шажков к общению миров, однако рассказывает по-своему, без традиционной в американской фантастике примитивной дилеммы: воевать – или торговать. (Можно прибавить третий штамп, произросший уже на ниве литературы отечественной: быстренько обменяться «культурными ценностями» – очень способствуют показательные танцы в обнаженном виде! – легко, с полуслова сойтись на гуманизме и любви, после чего... «слиться в экстазе» взимопонимания.)

В польской фантастике Станислав Лем первым – и серьезнее других – подготовил читателя к тому, что «среди звезд нас ждет Неизвестное»; в советской – упомянутые Стругацкие целое поколение воспитали в столь же серьезном отношении к драме человека, которому трудно быть богом (и раньше, чем позволяла обстановка, затронули тему тем – недопустимость вмешательства в чужую жизнь, историю и культуру, пусть и с благими намерениями). А среди американских писателей-фантастов первой сформулировала ннравственное кредо Лиги Миров: «если один инопланетянин – всего лишь диковина, то двое – уже вторжение» – Урсула Ле Гуин. Как раз в романе, что вы держите в руках.

Но прежде чем остановиться на этом подробнее, стоит кратко упомянуть о других книгах писательницы.

... Подобно Посланнику Дженли Аи, совершает свой путь-кольцо и гениальный физик Шевек, герой другого ее знаменитого романа «Обездоленные»(1974). Эта «двуликая» (как назвала ее в подзаголовке сама Ле Гуин) утопия сочетает традиционное для подобного жанра политическое «послание» и добротную научную фантастику («вписанную», кстати, в то же пространство-время, что и первые книги цикла об Экумене). Но кроме того, это еще и просто замечательный роман – о людях, а не «лекторах» и «гидах», как в большинстве литературных утопий. По образному замечанию канадского критика Дарко Сувина, писательнице удалось «оплодотворить безжизненную утопию – вместе с ее родной сестрой-антиутопией – живыми образами, диалектической неоднозначностью, освежающим ветерком настоящего романа»!

Пересказ сюжетных перипетий завел бы меня слишком в сторону; тем более, сегодня оценки неизбежно будут отличаться от сделанных ранее... Но если вкратце – это история двух антагонистичных миров. Планеты, «погрязшей» в вещной роскоши и бездужовности (результат ничем не ограниченной свободы предпринимательства), – и ее спутника. На суровую, безжизненную «луну» за столетие до описываемых событий переселилась колония утопистов-анархистов, провозгласивших в своей коммуне всеобщее равенство и отказ от частной собственности... (Надеюсь, понятно теперь, почему разговор об «Обездоленных» предстоял бы долгий и во всех отношениях непростой?)

Но это все – схема. Литературой делает книгу образ Шевека, в котором чем дальше, тем более узнаешь черты покойного Андрея Дмитриевича Сахарова. Правда, как сообщила мне сама писательница, в ее намерения не входило проводить аналогии с современностью – да и не было еще в 1973 году, когда создавался роман, имя академика столь широко известно. Однако чуть позже образ ученого, ставшего на путь активной общественной деятельности, диссидентства (для начала, следуя принципам своей науки, он, естественно, подверг сомнению основы, систему), пришелся удивительно ко времени.

Шевека многое не устраивает в мире, идеалы которого впитаны им с малолетства. Чтобы определить для себя самого возможный вектор перемен, ученый первым из сограждан разрушает вековой «железный занавес» и отправляется на планету-метрополию. А посмотрев, возвращается – изменившийся, но во многом изменив и мир, который посетил.

Ведь истинный путь, по Урсуле Ле Гуин, «это всегда возвращение». В том числе – к священным словам и идеалам, еще вчера казавшимся благородными и исполненными высшего смысла, звавшим вперед и укреплявшим в испытаниях. Однако время успело нанести позолоту святости и на них, исключив в будущем всякую критику и в корне «зарубив» саму мысль о каких-то изменениях. Так родилась ложь...

Критики, мне кажется, поспешили, наградив роман ярлыком «левацко-анархическая утопия». Влияние идей Кропоткина и его американского сподвижника Пола Гудмена на Урсулу Ле Гуин несомненно, но ее собственный творческий Путь не столь прост и прямолинеен, как «политическая агитка», которую разглядели в романе. Этот путь петляет, извивается, пересекает и повторяет сам себя – после чего резко уходит в сторону. И на нем полным-полно завалов и разных хитроумных ловушек.

Но поразительно, что Урсула Ле Гуин продолжает двигаться по нему вперед, не страшась «завалов» и не поддаваясь соблазнам проторенной дорожки. И непременно возвращается – к самому началу. За последние два десятилетия она перепробовала многое – с разной степенью успеха.

Это примыкающие к «Обездоленным» новеллы «Новая Атлантида», «За день до революции» и «Те, кто ушли из Омеласа». И ни на что решительно не похожие «психомифы» (например, известный читателю рассказ «Выше звезд»). Прелестная и мудрая сказочная трилогия о волшебной стране Земноморье («Мудрец из Земноморья», «Гробницы Атуана» и «К дальнему берегу»; а когда я заканчивал эту статью, вышла – почти через два десятилетия! – четвертая книга цикла, «Теану»...) Это и стоящий несколько особняком роман об «альтернативной реальности» – «Оселок небес». Современная «городская» сказка «Порог», цикл псевдоисторических новелл о воображаемой европейской стране Орсинии, и «просто» исторический роман «Малафрена»; и вновь – возвращение к социально-философской утопии в короткой повести «Глаз цапли», а также в последней, программно названной книге:»Всегда возвращаясь домой»...

Вернемся и мы к только что прочитанной и, на мой взгляд, лучшей книге Урсулы Ле Гуин.

«Это как бы попытка объединить мистику с политикой, что само по себе, разумеется, обречено на провал. Однако даже неудачные эти попытки уже принесли человечеству куда больше добра, чем все предшествующие формы сосуществования различных миров... Можно даже сказать, что это просто очень большая школа – Очень Большая Школа для всего человечества».

Так говорит об Экумене ее Посланник, выполняющий свою миссию на замерзшей – любой метафорический смысл тут годится! – планете Гетен, именуемой также «Зимой».