Сен Сейно Весто - Легенды о Шагающем камне. Курс выживания для наблюдателя

Кутта Младший, тонкий и непреклонный сторонник принципа невмешательства, когда это его устраивало, умевший едва ли не при любых внешних условиях держаться тонкой грани походного боевого ножа – между добром и злом, в памяти, видимо, останется своим сообщением, что в нашем деле главное – это постоянно следить за не занятым за спиной пространством. Похвала женщины подобна ошибочному диагнозу: книга от нее умирает.

Ситуация в чем-то напоминает аспект глобального потепления в поведении американцев. Действий их я не одобряю, но на их месте делал бы точно то же самое.

Тот же Кутта Мл. превзойдет, наверное, по кратости и завершенности форм гносеологического анализа уже все, что было в той же связи до него, умудрившись в пределах одной точки уместить теорему о заданности конца всего, доказательство всех сопутствующих ему причин, обоснование его следствий, а также вывод конкретных предложений, что тут можно было бы сделать. «Конечно, ибо очевидно».

Странно бывает наблюдать, как разных людей по-разному забирают на свои прагматические нужды витки исторической памяти. И как иногда удивительно хорошо умеют свои мумии хоронить. Мне одно время любопытно было узнать, понял ли уже сам маленький русский диктатор, что в памяти «идущих следом» он если и сохранится, то лишь как тот самый , кто от имени руководства распорядился насчет мочить в сортире. Почему именно там, боюсь, смогут понять только сегодня, а уже завтра нужно ждать серьезных осложнений. Замечая так, в виде метафоры передавалась невозможность укрытия где-либо вообще. Вот говорят, исторические слова уже набили оскомину. Ну, не знаю. Я, так часами могу слушать. Мочить там – что хорошо понимают сегодня и что вряд ли уже смогут понять где-то там, в будущем далеко дальше – предполагалось, конечно, не всех и далеко не первого встречного, а с определенным, четко выраженным рядом видовых и генетических признаков. Что по наблюдениям независимых наблюдателей сразу благотворным образом сказалось на общем самочувствии обширной части этнического состава. Приоритетная нация в буквальном смысле переела дух. Даже не хочется думать, что задняя мысль эпизода могла держать за стремя сюжет относительно известной исторической притчи о пресвитере Арии. На фоне пресвитера Александрийской церкви, жизнь которого, как известно, подошла к своему концу в общественном туалете, текст выглядел уж совсем зловещим. Не хочу показаться циничным, но, в смысле нелинейности все тех же функций реализации версий вероятного и воссозданий теоретических возможностей, тут уже невольно возникает справедливый вопрос, где бы жизнь того же пресвитера сочла нужным подойти к концу, не будь он пресвитером. Надо ли спрашивать, что произнесший ожидаемые слова в нужное время и в нужном месте уже только в силу объективных процессов не мог не встать затем с рулем в руках. Реальность где-то за окном и моим лесом иногда озадачивает простотой.

Реальность у них складывают, как кубики, и на каждом – у них между делом успели надписать нужные буквы с точкой в конце, нужный этнос и еще более нужные под ним угодья. Ничего сложного не осталось, все делается на счет «раз-два… взяли…». Вовремя произносится заветное «мочить», до того бережно хранимое в подсознании, —

– и кого-то все вместе, с топотом и крепкими рукопожатиями вносят непосредственно под Кремль, на Самый Большой Стул. Кто-то на чисто дипломатическом рауте, переживая некие сугубо личные впечатления и немножко горячась, подробно растолковывает Соединенным Штатам семантико-социологическое содержание термина «козел» – ему стоя аплодирует весь возлемосковский сегмент населения страны. Сейчас тот же кто-то будет в политических сводках фигурировать уже строго под грифом: «Наш президент».

Кто-то не в меру несговорчивому и холодному как гвоздь западному обозревателю, совсем не напоминающему послушное подданное население, в голос обещает, утеряв прежнее умное выражение лица, в конце всего открытым текстом отрезать «все, чтобы у него уже ничего не выросло» – в подданном населении перед выборами подпрыгивает рейтинг популярности так, что даже у Китая отнимается язык…

Я прошу: дайте мне тот же доступ к его правительственным ТВ и то же эфирное время, я знаю, что сказать, я сделаю себе рейтинг еще выше – за пределами Москвы, как минимум. Удивительное дело: все вроде отлично понимают, глядя в зеркало, что все эти широкоэкранные, шумно очерченные взятой перспективой сеансы интерактивных «бесед президента со своей страной» – лишь только иное вложение средств на собственную же предвыборную кампанию, но весь народ прямо до Саян уже не в силах отделаться от ощущения, что он в самом деле тут что-то решает и что кому-то действительно интересно, что он там может думать. Что-то подсказывает, за время правления то был исчерпан еще не весь целиком лексический запас возможностей, с такой легкостью скупающий голоса. Теперь уже остается лишь с озадаченным видом ожидать, что там в программе «Его Куска» следует дальше.

Si plus minusve secuerunt, ne fraude esto. 6 6 Да не будет поставлено в упрек, отрежут ли они меньше или больше. ( лат .) – en.wikipedia.org/wiki/Talk%3ATwelve_Tables

…

Если попытаться вывести предварительный диагноз относительно того, что есть и чего нет, то становится ясно, что делать. На данной топографической части континента нет такого этнографического или же расово-генотипического понятия, как «россиянин», – но оно уже давно есть в Москве: она самым элементарным, программным образом нуждается в гомогенной однородной массе. Вроде порции пасты. О «плюрализме мнений», книгочтений и фамилий конкордат старается вслух больше не вспоминать.

Не существует такого или же сходного с ним понятия принадлежности к нации или к сопряженной с ней государственности – за редчайшим и исключительным случаем достоверного изменения этнического самосознания на части североамериканского континента, история показывает, что трудно было бы подобрать что-то, еще менее фиктивное и постыдное, нежели попытка заручиться поддержкой искусственно генерируемых этнотрансформационных процессов из приоритетных целей консолидации. Никакая фактическая, жизнеспособная консолидация не видится возможной на данной части континента именно без прекращения существования этносов, и «центральный» аппарат не перестает об этом помнить.

Тотальная принудительная ассимиляция как инструмент, которым торопливо пытается орудовать Большая Кормушка приоритетной нации, кажется спрятанной от всех только им самим.

Следовало бы с самого начала помнить еще и то, что ясно просматривающееся возвышенное и интимное желание вновь побить рекорд США, в очередной раз отвечая известной «миссии всемирно-исторического освобождения народов», именно на данном стратиграфическом пространстве и в данное время, не отвечающим ни культурно-историческим прототипам США, ни современным объективным геоособенностям, не может произойти в тех пространственно-временных параметрах, которые уже заведомо вывело для себя руководство п.н., не угрожая рано или поздно задействовать те же защитные механизмы, инициированные в известном южно-этническом конфликте еще задолго до его фактического выражения. Юг может быть не концом деконсолидации «нации», а только началом.