Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Чтобы лучше разобраться в этих противоречивых явлениях, есть резон взглянуть на социально-экономическую жизнь Польши не с высоты птичьего полёта, когда видна общая панорама, а спуститься на землю. Тогда мы увидим, с одной стороны, что первая и вторая половина этого десятилетия резко различаются между собой по результатам, а с другой — что, несмотря на всю свою внешнюю несхожесть, оба пятилетия — неразрывные части одного целого, выходящие из одного корня. Те же факторы, которые обеспечили внешне ослепляющий успех в первой половине 70-х гг., стали источником серьёзных неудач следующего пятилетия.

Посмотрим, как это выглядит. 1971–1975 гг. были отмечены весьма быстрыми темпами роста национального дохода. За пять лет он увеличился на 59 процентов. В следующем же пятилетии произошло стремительное падение темпов его роста — более чем в 8 раз! При этом уже в 1979 г. национальный доход впервые в истории социалистической Польши не только не вырос, но упал на 2 процента. Выработка промышленной продукции после взлёта на 64 процента в 1971–1975 гг. в последующие пять лет также резко замедлила темпы роста — почти в 2,5 раза. Негативные сдвиги начались и в аграрном секторе экономики. Валовая продукция сельского хозяйства составила в 1980 г. только 90 процентов уровня 1975 г. Вполне понятно, что при таком положении дел в промышленности и сельском хозяйстве рост реальной зарплаты рабочих и служащих резко затормозился. Если в 1971–1975 гг. реальные заработки этих основных категорий польских трудящихся увеличились рекордно — на 42 процента, то в 1976–1979 гг. их рост еле дотянулся до отметки 5 процентов. Сегодня для всех совершенно очевидно, что страна неотвратимо втягивалась в опасный водоворот кризисного развития. Но в те годы этой стремительно надвигающейся катастрофы упорно не хотели замечать именно те, кому это положено было уже по должности.

Самым поразительным было то, что планирующие органы в программе экономического развития на 1976–1980 гг. нарисовали весьма радужную перспективу, вроде бы и не предвидя таких катастрофических результатов. Темпы роста были запланированы почти на уровне предыдущего пятилетия: национальный доход страны предполагалось увеличить на 40–42 процента, промышленное и сельскохозяйственное производство — соответственно на 48–50 и 16–19 процентов.

Что это было: грубые просчёты плановиков или результат принципиальных ошибок в экономической стратегии? А быть может, неожиданно проявились неблагоприятные и непредвиденные внутренние и внешние факторы, которые оказались способными перечеркнуть все намеченные планы?

Попробуем разобраться в этом. Начнём с того, что во второй половине 70-х гг. развитие народного хозяйства всех европейских социалистических стран протекало в довольно сложных условиях.

Начатый с 70-х гг. перевод экономики с экстенсивного пути развития (увеличение числа занятых, количественный рост предприятий и т. д.) на решительное использование интенсивных факторов экономического роста (повышение производительности труда на базе новой техники, технологии и роста квалификации работников при возрастающей экономии сырья, энергии и т. д.) оказался гораздо более сложным и длительным, чем предполагалось. Перестройка всего хозяйственного механизма, поиск новых, более эффективных форм управления во всех этих странах, в том числе и в СССР, сильно затянулись.

Усложнились и внешние условия. При разработке планов экономического развития в социалистических странах Европы на вторую половину 70-х гг. была, как справедливо отмечали учёные-экономисты этих стран, недооценена глубина экономического кризиса на Западе. А между тем трижды в 70-е гг. мировая капиталистическая экономика испытывала серьёзные спады, которые не могли косвенно не воздействовать на мировое социалистическое хозяйство. Отсутствие необходимого опыта планирования в условиях интенсивных торговых и научно-технических связей между государствами двух систем сказалось, в частности, и в недоучёте размеров риска широкомасштабной промышленной кооперации с западными фирмами с точки зрения хотя бы даже неустойчивости экономического развития капитализма.

Обострение международной обстановки, новый тур гонки вооружений, начатый уже американской администрацией президента Картера, также не могли не сказаться на условиях и климате международных хозяйственных связей. Усиливался протекционизм, дискриминация социалистических стран в экономической сфере уже по чисто политическим соображениям.

Все это, вместе взятое, естественно, привело к тому, что практически во всех социалистических странах Европы в ходе выполнения пятилетних планов на 1976–1980 гг. не удалось по некоторым важным параметрам достичь намеченных рубежей.

Однако общие для европейских социалистических стран неблагоприятные факторы, многие из которых выявились уже в ходе выполнения пятилетки 1976–1980 гг., мало что объясняют в существе тех экономических провалов, с которыми столкнулась в это время ПНР. Ведь все эти негативные явления не нарушили хозяйственной устойчивости социально-экономического развития ни в одной, кроме Польши, социалистической стране. Все они, в отличие от Польши, продемонстрировали солидный запас прочности своих экономических механизмов и достаточную взвешенность плановых разработок. В них уже были в значительной степени учтены возможные трудности перехода к интенсивному типу производства: динамика роста была несколько приторможена в сравнении с предыдущим пятилетним планом. Но запланированное снижение темпов роста национального дохода в европейских странах СЭВ в среднем колебалось в пределах 1,4–1,8 раза, тогда как в ПНР этот темп упал в 8 раз, причём непредвидимо. Примерно так же обстояло дело и с остальными показателями, если сравнивать ситуацию в ПНР и других странах СЭВ.

Совершенно очевидно, что катастрофические неудачи в экономике, положившие начало полосе кризисного развития, не были результатом простого просчёта планирующих органов ПНР. Они восходят к источникам принципиально иного порядка.

Главной причиной разительного контраста, между первым и вторым пятилетиями 70-х гг. была, как подчёркивают и польские коммунисты, глубоко ошибочная «стратегия ускоренного развития», предложенная партийно-государственным руководством страны во главе с Э. Тереком и принятая в самом начале 70-х гг. на VI съезде ПОРП. В отличие от всех других социалистических стран Европы, искавших главные резервы и рычаги интенсификации производства в мобилизации прежде всего собственных внутренних возможностей, в поиске новых методов повышения эффективности хозяйственного механизма, в углублении интеграции в рамках СЭВ, польская «стратегия ускоренного развития» видела пути решения назревших проблем в ином. Прежде всего, в самом широком использовании торгово-финансовой конъюнктуры, сложившейся в самом начале 70-х гг. на мировом капиталистическом рынке в условиях начавшейся разрядки. Главная ставка в «стратегии ускоренного развития» была сделана на массированные закупки техники и технологии в странах Запада. В масштабном импорте, стало быть, усматривался «главный фактор» динамичного развития страны, путь быстрого решения проблем экономической интенсификации [50].