Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Именно в силу всех перечисленных выше причин антисоциалистической оппозиции удалось перехватить у партии инициативу и удерживать долгое время влияние на широкие слои польских трудящихся, в том числе и на часть рабочего класса [61].

Одной из опасных ошибок тех лет была, по мнению польских коммунистов, и недооценка деятельности костёла. В достаточной мере не принималась во внимание и специфическая особенность функционирования религиозных институтов в социалистических странах, а именно: то, что они, действуя в рамках каждого данного государства, в то же время представляют собой органическую составную часть определённой мировой церкви. Последнее же определяет неизбежную их связь со многими сферами капиталистического общества — и идеологическую, и организационную, и материальную. Разумеется, общее направление деятельности той или иной национальной церкви зависит от многих внутренних и внешних факторов, но и не в последнюю очередь — от местонахождения её главного руководящего центра, его политики и даже организационного строения — строго иерархического или предоставляющего достаточную автономию своим национальным объединениям. Во всяком случае, наличие двух разных уровней — национального и международного — существования и функционирования данной церкви может быть источником определённой двойственности её позиции, диктуемой, с одной стороны, национальными интересами, а с другой — целями её руководящего центра. Особенно жёстко проявляет себя в этом смысле римско-католическая церковь с центром в Ватикане. При значительной религиозности населения Польши «двойной стандарт» подхода костёла к действительности, особенно в периоды возрастания социальной напряжённости в обществе, должен был учитываться в гораздо большей степени [62].

Деформациям в сфере общественного сознания в польском обществе способствовало опасное распространение мещанского культа потребительства. Рост настроений потребительства и «вещизма» в немалой степени был вызван всей атмосферой «жизни в кредит», нарушением соответствия между мерой труда и мерой потребления — одного из основополагающих принципов социальной справедливости в социалистическом обществе [63]. К тому же в 70-е гг. был выдвинут абстрактный лозунг о «более высоком качестве жизни всего народа». Причём он трактовался донельзя упрощённо: лишь как уровень индивидуальных материальных благ, а не как создание целого комплекса условий для всестороннего развития личности. Не уделялось должного внимания общественным фондам потребления — этой присущей социализму форме удовлетворения социально значимых потребностей трудящихся.

«Жонглирование нереальными обещаниями и «пропаганда успеха», — писал в 1982 г. М. Ожеховский, — разбудили в широких масштабах материальные запросы, невозможные для удовлетворения в короткие сроки. В обществе получили распространение элементы буржуазной системы ценностей, особенно мещанского, потребительского образа жизни».

Так в 70-е гг. параллельно с экономическим кризисом зрели элементы кризиса в общественном сознании.

Особенно опасным было то, что все эти процессы серьёзно размывали сознание главной социальной опоры социалистического государства и коммунистической партии рабочего класса. Как подчёркивают польские учёные-марксисты, рабочий класс страны ещё совсем молод и не успел полностью развить своей собственной системы ценностей, часто принимая чуждые ему в классовом отношении образцы. К тому же на рабочий класс вредно повлияло то, что трудящихся многие годы убеждали в том, что «государство сделает все», что «государство все может».

Начав после войны с менее чем миллионной отметки, рабочий класс, если взять только три самых крупных подразделения общественной экономики — промышленность, строительство и транспорт, к началу 70-х гг. по численности своей приблизился, как мы уже отмечали, к 4 млн., а к концу десятилетия — к 6,5 млн. Стало быть, весьма значительная часть рабочего класса современной Польши — это молодые рабочие первого поколения, не прошедшие настоящей школы труда и борьбы за строительство нового общества, к тому же в значительной мере выходцы из мелкобуржуазных слоев. «Эта группа, — пишет журнал «Нове дроги», — не консолидировалась в своих пролетарских качествах, она не имеет ни трудностей, ни опыта, ни тесных связей с остальной частью рабочего класса. Разве не в этом причина лёгкого проникновения в требования рабочих в 1980 г. демагогических лозунгов, противоречащих коренным интересам рабочего класса? Разве не потому, что многие отряды польского рабочего класса находятся ещё в самом начале своего классового пути, относительно легко проникала в его среду чуждая идеология, а правые лидеры «Солидарности» относительно быстро заручились их поддержкой?»

Как мы уже видели, соответствующей идеологической обработке подверглась прежде всего польская интеллигенция. И это тоже было не случайно. Хотя две трети нынешней интеллигенции страны имеют рабоче-крестьянскую родословную (за годы народной власти в ПНР было подготовлено 1,3 млн. специалистов с высшим образованием), «уровень её отождествления с трудовыми классами, — как отмечала недавно гданьская газета «Глос выбжежа», — был малозаметен». Общественные дисциплины, которые и до середины 70-х гг. занимали в вузовских программах весьма незначительное место (10–15 процентов учебного времени), в последующие годы вообще превратились в «золушку» (3–5 процентов). Причём, с одной стороны, преподавание их велось зачастую кое-как, а с другой — само понятие «общественные науки» толковалось до предела расширительно. Студентам было предоставлено право выбирать, например, между диалектическим материализмом и историей буддизма, марксистской политэкономией и искусством средневековой Англии… Понятно, что это не могло не иметь самых пагубных последствий: перед аполитичной, а тем более оппозиционной, частью вузовской профессуры открылось широкое поле деятельности… «Глубину процессов, подрывающих систему преподавания марксизма в вузах, — констатировал в марте 1985 г. варшавский еженедельник «Справы и людзе», — обнажил кризис начала 80-х гг. Он показал, что пустота, образовавшаяся в изучении марксизма, уже была плотно заполнена антисоциалистическими и антимарксистскими концепциями. Часть рабоче-крестьянской интеллигенции в результате встала на буржуазные и мелкобуржуазные позиции, далёкие от интересов классов, из которых она вышла».

Не будь этих серьёзных деформаций в классовом сознании значительной части польских трудящихся , контрреволюции не удалось бы втянуть их в свои разрушительные акции. Социально-экономический и политический кризис, который начался в ПНР, не принял бы такого разрушительного масштаба и был бы преодолён при всей его глубине и серьёзности средствами и в рамках социалистического демократизма [64].