Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Именно это и произошло в ПНР. Волюнтаристская и даже утопическая политическая линия руководства страны вызвала глубокие деформации социалистических структур в экономике, политике и идеологии. В результате противоречия, возникшие между весомой частью рабочего класса и народной властью, крайне обострились. Их конфликтная форма была к тому же усугублена снижением уровня пролетарского сознания в значительном слое самого рабочего класса страны. Так появилась благодатная почва для временного объединения как бы в единый поток двух качественно противоположных классовых сил (буржуазные элементы и значительная часть рабочего класса), олицетворяющих два противоположных типа социальных противоречий .

В польских событиях 1980–1981 гг. два типа противоречий с народной властью антагонистические (цель — ниспровержение социализма) [106]и неантагонистические (цель — исправление социализма) — наложились друг на друга. Ввиду того что и те и другие проявились в одинаковой — конфликтной форме, действовали внешне как будто бы в одном направлении, и могло показаться, что в сути того и другого конфликта нет принципиальной разницы. На первый взгляд это могло выглядеть как опровержение марксизма, исходящего из аксиомы непримиримости классовых интересов пролетариата и буржуазии. В действительности же эти две полярно противоположные силы, обосновавшиеся летом 1980 г. под одной «крышей» и как будто бы на общей платформе, так и остались разными классовыми потоками, соединение которых рано или поздно должно было обнаружить свою противоестественность.

Как видим, специфический польский феномен — «н езависимый и самоуправляемый профсоюз » возник в силу целого комплекса неоднозначных причин, каждая из которых, даже взятая отдельно, была достаточно запутанной. И поэтому он не был ни профсоюзом, ни независимым, ни самоуправляемым.

Объединение в «Солидарности» двух разнородных сил, эта классовая двухслойность не могли не предопределить ряд её особенностей, в том числе и организационных.

«Солидарность» не была профсоюзом . Хотя при своём появлении это объединение и располагало некоторыми внешними признаками профсоюза, оно уже тогда, по признанию самих его лидеров, было «больше чем профсоюз». С самого начала оно несло в себе черты антисоциалистической, антирабочей политической партии. Объединение в форме «рабочего профсоюза» было в конкретной ситуации до осени 1981 г. наиболее приемлемым для далеко идущих целей контрреволюции.

Не было случайностью и то, что организационно «Солидарность» строилась не по отраслевому или профессиональному , как обычный профсоюз, а по территориальному принципу — принципу, наиболее соответствующему целям чисто политической организации. «Профобъединение» состояло из укрупнённых региональных «центров», каждый из которых охватывал сразу несколько воеводств (административная единица, на которые делится страна). Например, мазовецкий филиал «Солидарности» (со штаб-квартирой в Варшаве) действовал на территории 8 воеводств.

Такие крупные региональные соединения (10 на 49 воеводств — мы не случайно выбрали именно этот военный термин) больше напоминали военные округа, чем что-либо иное. Укрупнённо-территориальная, а не профессионально-отраслевая структура «профобъединения», как справедливо подметила «Жолнеж вольности», может быть правильно оценена лишь с учётом целей антисоциалистических сил. «Учитывая планируемое в перспективе «всеобщее восстание», — пишет газета, — такая структура «Солидарности» неплохо отвечала этой цели».

Насколько далека была «Солидарность» от выполнения функций настоящего профсоюза, показывает расклад её расходов, досконально проанализированный Высшей контрольной палатой ПНР в 1982 г. В общей сумме расходов семи подвергшихся такой проверке региональных отделений «профобъединения» только 1,9 процента были потрачены на социальные нужды. В некоторых из них они были и того меньше; в регионе Мазовше на эти цели было израсходовано 0,7 процента бюджета, в правлении Шлёнско-Опольски — 0,39 процента. Зато львиная доля средств (до 35–40 процентов) ассигновалась на политическую пропаганду. В гданьской организации на это было выделено 32 процента бюджета, в познаньской — 38, в регионе Мазовше — 41 процент. «Жиче Варшавы» писала в апреле 1983 г.: «…произведённая проверка финансового хозяйства «Солидарности» показала, что практическая деятельность этого профобъединения далеко расходилась с провозглашавшимися им целями».

«Солидарность» не была самоуправляемой организацией . Даже формально она с самого начала была задумана и построена как жёстко централизованный организм, низовые звенья которого не имели даже намёка на самостоятельность. Они не могли влиять на решения вышестоящих инстанций. В «Солидарности» усиленно насаждался откровенный «вождизм». На съезде «профобъединения», например, не его высший Орган — всепольская комиссия — сформировал свой постоянный президиум. Это сделал лично председатель «Солидарности» [107].

Подобная авторитарная централизация не столько вытекала из политических функций «Солидарности» (и буржуазная партия может быть демократической по своей структуре), сколько была продиктована двухслойным составом организации. Иерархическое, антидемократическое управление «профобъединением» было призвано закрепить и упрочить на всех его уровнях диктатуру буржуазной антисоциалистической элиты.

До предела централизованная, «Солидарность» была построена, по сути дела, на началах кастовости: её руководители и рядовые члены рекрутировались из противоположных социальных источников. Всеми делами «самоуправляемого профобъединения» заправлял элитарный, антисоциалистический по своей ориентации штатный аппарат. По численности (более 40 тыс. «аппаратчиков» на 7–8 млн. членов «профобъединения») он был, без сомнения, рекордным (штатный аппарат польских профсоюзов до 1980 г. не превышал 20 тыс. человек на 13–14 млн. членов).

Причём этот аппарат «профсоюза» рос самыми стремительными темпами. Только в Дольном Шлёнске с сентября 1980-го по ноябрь 1981 г. он вырос с 9 до 203 человек, в Ольштынском региональном правлении — с 25 в ноябре 1980 г. до 187 в декабре 1981 г. На содержание «аппаратчиков» «Солидарность» расходовала примерно столько же средств, сколько на пропаганду (30–40 процентов бюджета) [108]. Оклады «общественных работников» «Солидарности» в 3–4 раза превышали средний заработок квалифицированного рабочего. Средства, 90 процентов которых составляли членские взносы, расходовались очень часто без всякого контроля, в том числе на различного рода празднества, званые вечера и приёмы.