Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Но как не допустить этого? Как избежать хоть какого-то конструктивного контакта с властями и в то же время не снизить накала «забастовочного терроризма»? Решение этой, казалось бы, неразрешимой дилеммы лидеры «Солидарности» нашли в ещё большей согласованности всех своих дестабилизирующих действий с акциями Запада.

После принятия съездом «Солидарности» антисоциалистической программы и в правящих кругах ряда капиталистических стран крепла уверенность в скорой победе польской контрреволюции. Достижение целей, общих для тех и других, стало казаться вполне реальным.

Схема взаимодействия была достаточно проста: в соответствии с уровнем «забастовочного терроризма», парализующего внутреннее производство, правящие империалистические круги поставляют Польше, в основном за оплату, минимально необходимое количество продовольствия и предметов первой необходимости. Тем самым поддерживается «контролируемое напряжение» в обществе (накал которого совместно регулируется Западом и польской контрреволюцией), а престиж капиталистических государств, оказывающих «гуманную помощь», в глазах поляков повышается [113]. Вместе с тем из западного экспорта в ПНР в первую очередь и, конечно, не случайно исключаются оборудование, запасные детали, полуфабрикаты и сырье, жизненно необходимые для вывода народного хозяйства страны из кризиса.

Особо острое нетерпение осенью 1981 г. проявляла американская администрация, горевшая желанием побыстрее получить свои политические дивиденды за финансовые вложения в «польский эксперимент» (в 1980–1981 гг. США предоставили Польше кредитов на 1,8 млрд. дол.). Всё активнее подталкивая контрреволюцию к самым решительным действиям, она полагала, что уже пора притупить к реставрации капиталистических порядков хотя бы в сфере экономики. Как сообщала в августе 1981 г. «Вашингтон пост», «Соединённые Штаты будут давать Польше главным образом продовольствие… Один важный американский официальный деятель заявил: «Мы хотим сосредоточить основное внимание на стимулировании частного сельского хозяйства»…». Бостонская «Крисчен сайенс монитор» в начале октября к этому добавляла ещё одно соображение о пользе такой «помощи»: «Польская валюта, уплаченная за продовольствие из Соединённых Штатов, может быть использована нами в качестве новых займов для стимулирования аграрных реформ, например для финансирования консолидации в стране единоличных хозяйств». К бостонской газете присоединилась, и в ещё более откровенной форме, нью-йоркская «Уоллстрит джорнэл» — рупор крупнейших бизнесменов и финансистов: «Запад должен по-прежнему выделять средства для польской экономики, чтобы помочь ей постепенно отойти от коммунизма» [114].

О синхронности действий польских внутренних реакционных сил и империалистических центров свидетельствуют, например, даты трёх решений «Общего рынка», на основе которых Польше предоставлялись кредиты на продовольствие. Такие решения были приняты в декабре 1980 г., апреле и октябре 1981 г. Они поразительно точно совпадали с узловыми пунктами на пути нарастания и консолидации усилий польской контрреволюции. Как подчеркнул в 1982 г. В. Ярузельский, во всех этих акциях проявлялись «тесная взаимосвязь, параллельные действия внутренней антисоциалистической оппозиции и конфронтационной политики империализма в глобальном масштабе».

Сама логика антисоциалистических действий, предпринятых контрреволюционными лидерами, привела их к прямому предательству национальных интересов собственного народа, к открытому сговору с теми силами на Западе, которые были крайне заинтересованы в ослаблении польского государства и в нарушении его территориальной целостности [115].

Как видим, партнёры искусно подыгрывали друг другу. Вначале, до лета 1980 г., Запад прикрывал антисоциалистические группировки своим финансово-экономическим зонтиком. Теперь окрепшая польская контрреволюция делала всё возможное для упрочения пут «кредитного лассо Запада, которое позволяло последнему предъявлять польскому правительству все более и более жёсткие политические требования. За 1980–1981 гг. развитыми капиталистическими странами было предоставлено Польше новых кредитов на сумму 8 млрд. дол. (в том числе в 1981 г. — на 4,5 млрд. дол.). Сумма польского долга за это время возросла ещё на 5 млрд. дол. за счёт отсрочки долгов, не выплаченных из-за растущей дестабилизации народного хозяйства и резкого падения экспорта в капиталистические страны [116].

Таким образом, руками польской контрреволюции и без того огромная задолженность страны Западу за 16 месяцев их открытой деятельности была увеличена ещё почти на четверть. Сколько же сил и энергии придётся отдать польским трудящимся для того, чтобы возвратить этот гигантский долг! Такова цена, которую должен будет заплатить польский народ за ту зловещую «игру в четыре руки», которую вела кучка авантюристов [117]. Но именно их в своё время возводили чуть ли не в ранг «борцов за рабочее дело».

Организуя «забастовочный терроризм», до предела нарушающий всю экономическую и общественную жизнь в стране, лидеры «Солидарности» преследовали ещё одну цель. Они рассчитывали, что в условиях всевозрастающей социальной напряжённости и анархии и не имея возможности продолжать нормальную выплату многомиллиардных долгов капиталистическим странам (общая сумма — 25 млрд. дол.) государственные власти ПНР вынуждены будут пойти на новые займы. Это повлечёт за собой принятие политических условий, которые там поставят, прежде чем оказать Польше искомую помощь.

Итак, правящие круги Запада и вожаки «Солидарности» были прямыми союзниками во имя общих классовых целей . Более того, ставки Запада в этой игре были значительно крупнее: с помощью «польской карты» предполагалось не только демонтировать социализм в этой стране, но и круто изменить соотношение сил в Европе и во всем мире. Это понимали и руководители «Солидарности».

«Наше поражение, — заявил в одном из своих интервью для американского телевидения осенью 1981 г. Валенса, — было бы более серьёзным поражением для вас. Поэтому мы должны выиграть этот бой, но вы должны вложить в нас ещё немного» [118].

В результате дестабилизирующих действий «Солидарности», и прежде всего — «забастовочного терроризма», польское общество к концу осени оказалось в буквальном смысле на краю бездны [119]. «Возможности государства по уменьшению кризисных тенденций, — заявило в начале ноября правительство ПНР, — практически исчерпаны. Мы вынуждены на аптекарских весах распределять имеющиеся сырьевые и материальные ресурсы».

К ноябрю 1981 г. правительство почти полностью приостановило наиболее энергоёмкое производство в цементной и металлургической промышленности. Был утверждён график отключения от энергетических сетей, по мере усиления осенних и зимних холодов, других промышленных предприятий. Ввиду отсутствия государственных резервов угля и дальнейшего падения его добычи власти разработали всепольский план эвакуации нескольких миллионов городских жителей из неотапливаемых квартир в общественные здания и общежития, чтобы пережить зиму. Запасы продовольствия в эти тяжёлые осенние месяцы с трудом поддерживались на уровне всего нескольких дней. Выдачи по продовольственным карточкам были значительно уменьшены, многие продукты выдавались с перебоями [120].